Публикации и материалы по катынскому делу

 

2010-06-08 11:19

Документы по Катынскому расстрелу были сфальсифицированы?

Руслан Горевой

Особая комиссия из депутатов Госдумы и экспертов-историков под руководством Виктора Илюхина изучает ранее неизвестные секретные документы, которые, возможно, прольют свет на так называемый Катынский расстрел польских офицеров.

Согласно официальной советской версии, обнародованной в 1944 году, польские военнослужащие были расстреляны немецкими оккупационными войсками под Смоленском в 1941 году. Этот вывод основывался на заключении комиссии под председательством академика Николая Бурденко, в состав которой входили писатель Алексей Толстой, митрополит Николай, нарком просвещения Владимир Потёмкин, а также высокопоставленные представители армии и НКВД. В 1990 году эти выводы пересмотрели: руководство СССР признало ответственность НКВД за расстрел пленных поляков, и эта версия по сей день даёт пищу для многочисленных спекуляций и обвинений в адрес России. Как теперь выясняется, она была сфальсифицирована предположительно по заданию члена ЦК КПСС Александра Яковлева.

 Раскрыть фальсификацию позволил случай. К депутату Госдумы от КПРФ Виктору Илюхину обратился бывший сотрудник спецслужб, предоставивший документальные подтверждения того, что целый ряд документов по Катыни, включая одиозное «письмо Берии № 794/Б», в котором предлагалось расстрелять более 20 тыс. польских военнопленных, изготовили в начале 90-х годов по поручению «некоего члена Центрального комитета партии». Виктор Илюхин, в прошлом старший помощник Генерального прокурора СССР, расспросил свидетеля с пристрастием и выяснил, что фальшивки изготовили 20 лет назад с целью дискредитировать Сталина: «Сделано это было в русле той оголтелой пропагандистской кампании охаивания советского руководства, которая особо цинично и откровенно велась в начале 90-х годов прошлого столетия».

 

Сведения, полученные комиссией во главе с Илюхиным, не просто сенсационны: если будет установлена подлинность всех переданных депутатам документов, в ином свете предстанут не только события 40-х годов, но и некоторые обстоятельства времён поздней перестройки. Подтверждение того, что документы, на основании которых делались заключения об участии НКВД в расстреле пленных поляков, являются сфальсифицированными, неизбежно заставит искать заказчика этих подтасовок. Пока существуют лишь предположения на сей счёт. «Когда мы основательно укрепимся в нашей объективности, тогда поставим вопрос и перед президентом, и перед Следственным комитетом, и перед Генеральной прокуратурой, – заявил Виктор Илюхин. – Мы считаем, что есть основания для возбуждения уголовного дела, потому что без возбуждения уголовного дела нельзя будет проводить серьёзные экспертные исследования». Помимо документов, связанных с Катынью, потребуется установить подлинность материалов, свидетельствующих о сотрудничестве наших органов госбезопасности с органами Имперской безопасности Германии: имеются веские доказательства того, что они также были сфальсифицированы, «чтобы поставить на одну доску фашизм и сталинизм».

 

Недавно представители «Мемориала» обратились к Дмитрию Медведеву с просьбой назначить проверку качества расследования Главной военной прокуратурой обстоятельств Катынского расстрела. Правозащитники потребовали изобличить «сталинское руководство СССР» в принятии решения о массовых расстрелах, но теперь впору говорить о пересмотре всей документальной базы по Катыни. Правду мы узнаем уже очень скоро.

 

Виктор Илюхин: «В России тайно подделывали историю»

Депутат Госдумы от КПРФ выступил с сенсационным видеообращением.

В связи с признаниями сотрудника тайной службы, занимавшейся в годы правления Б.Н. Ельцина массовым производством фальшивых документов с последующим их подлогом в государственные архивы, и другими обстоятельствами депутат Госдумы В.И. Илюхин сделал официальное заявление (см. видео).

Депутат сообщил, что 25 мая 2010 года ему позвонил неизвестный мужчина и попросил о встрече. При этом он сообщил, что может дать информацию в связи с расследованием гибели польских офицеров в Катыни. Илюхин встретился с ним в тот же день.

«Неизвестный мне назвал свою фамилию, в целях его безопасности раскрывать ее пока не буду, и сообщил, что он имеет непосредственное отношение к изготовлению и подделке архивных документов, в том числе и по расстрелу пленных поляков.

Из его высказываний следует, что в начале 90-х годов прошлого века была создана группа их специалистов высокого ранга по подделке архивных документов, касающихся важных событий советского периода. Эта группа работала в структуре службы безопасности российского президента Б.Ельцина. Территориально она размещалась в помещениях бывших дач работников ЦК КПСС в пос. Нагорный. Работа членов группы хорошо оплачивалась, они получали продуктовые наборы.

Он, в частности, сообщил, что ими была изготовлена записка Л.Берии в Политбюро ВКП (б) от марта 1940 года, в которой предлагалось расстрелять более 20 тысяч польских военнопленных. При этом он продемонстрировал механизм подделки подписей Л.Берии, И.Сталина (копии листов прилагаю). Не исключаю, что польскому правительству были так же вручены поддельные документы по т.н. Катынскому делу.

Он сообщил, что его группой была изготовлена фальшивая записка Шелепина на имя Хрущева от 3 марта 1959 года. Непосредственное участие в написании текста принял полковник Климов.

По его словам в Нагорное доставлялся необходимый заказ, текст для документа, который следовало изготовить, или текст, чтобы внести его в существующий архивный документ, изготовить под текстом или на тексте подпись того или иного должностного лица.

По его информации над смысловым содержанием проектов текстов работала группа лиц, в которую якобы входили бывший руководитель Росархива Пихоя, приближенный к первому российскому президенту М.Полторанин. Названа также фамилия первого заместителя руководителя службы безопасности президента Г.Рогозина.

Группа проработала в пос. Нагорное до 1996 года, а потом была перемещена в населенный пункт Заречье.

Ему известно, что с архивными документами в таком же ключе работали сотрудники 6-го института (Молчанов) Генштаба ВС РФ», – сообщает Виктор Илюхин.

Он утверждает, что в российские архивы за этот период были вброшены сотни фальшивых исторических документов и еще столько же были сфальсифицированы путем внесения в них искаженных сведений, а так же путем подделки подписей.

На видео Илюхин показывает пустые бланки 40-х годов прошлого века, оттиски, штампы, печати, возможно, использовавшиеся для подделки документов от имени компартии, НКВД, в том числе подписей Сталина, Берии. Папку с секретными документами.

«Можно ли верить документам, которые были обнародованы в последние годы из секретных архивов СССР? Так называемым секретным договоренностям Молотова и Риббентропа, документам по Катыни и т. д. Судя по всему, общественности были представлены искусно изготовленные фальшивки, чтобы опорочить руководителей СССР и советскую власть», – сообщает сайт КПРФ.

Официальные СМИ пока игнорируют заявление депутата-коммуниста.

Если информация подтвердится, то мы можем стать свидетелями не просто скандала. Фактически, может произойти переоценка обществом многих исторических событий сталинского и ельцинского периодов правления. Общество может получить ответы на многие злободневные вопросы, в том числе нашумевший расстрел поляков в Катыни.

 

 

 

«Катынское эхо». Несостоятельные попытки опровергнуть выводы комиссии Н.Н.Бурденко. Заключение известного русского историка Ю.В.Емельянова

---

2010-05-24 09:49
Ю.В.Емельянов

В официальный оборот на русском языке введено "Заключение комиссии экспертов главной военной прокуратуры по уголовному делу N 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД" от 2 августа 1993 г. Заключение подписали Топорнин, Яковлев, Яжборовская, Парсаданова, Зоря, Беляев. Естественно, впервые этот документ из секретного уголовного дела был опубликован в Польше. Заметим это яркое доказательство того, что это заключение носит явно заказанной характер (Главная военная прокуратура. Уголовное дело № 159. Т. 119. Л. 1—247. Подлинник. Впервые опубл.: Orzeczenie komisji ekspertów // Rosja а Katyn. W-wa, 1994; Jażborowska I., Jablokow A., Zoria J. Katyn. Zbrodnia chroniona tajemnicą państwową.W-wa, 1998. S. 358-422.)

 

С начала апреля с. г. в России и Польше не прекращается шумная кампания вокруг захоронений польских офицеров в Катынском лесу, о которых впервые сообщили геббельсовские средства массовой информации 67 лет назад в апреле 1943 г. В сообщениях по радио и печати третьего рейха с 13 апреля 1943 г. утверждалось, будто польские офицеры были убиты советскими властями.

Ныне эта геббельсовская версия реанимирована.  При этом сначала власть имущие игнорировали выводы Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров, которую возглавлял главный хирург Красной Армии, генерал-полковник медицинской службы, президент Академии медицинских наук, основоположник нейрохирургии Николай Нилович Бурденко. В состав Комиссии входили писатели, священнослужители, видные общественные деятели. Комиссия имела в своем распоряжении опытных судебных экспертов. В опубликованном 24 января 1944 г. сообщении Комиссии были изложены многочисленные свидетельства, позволившие сделать однозначный вывод: расстрелы в Катынском лесу были совершены немцами.

Теперь на свет божий вытащили давно забытое "Заключение комиссии экспертов главной военной прокуратуры по уголовному делу N 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД" от 2 августа 1993 г. "Заключение" ставило задачей установить "обоснованность и состоятельность выводов "Сообщения" Комиссии Бурденко, дать ответ на вопрос "заслуживают ли доверия польской экспертизы сообщения Комиссии" (ранее польская экспертиза отвергла выводы Комисиии), а также поставить вопрос о "новых выводах", следующих из "катынского дела".

 

Советско-польские отношения: правда истории и ложь "Заключения". 

Авторы "Заключения" не без оснований решили начать рассмотрение "катынского дела" с вопросов "развития советско-польско-германских отношений" перед Второй мировой войной. Однако, поставив такую задачу, они ограничились упоминанием о Рижском мирном договоре 1921 г. советско-польском договоре о ненападении 1932 г., конвенции об определении агрессии, заключенной между Польшей и СССР в 1933 г. и ряда других менее значительных событий. Авторы "Заключения" лишь вскользь упомянули о том, что до войны "советско-польские развивались трудно". Зато немало было сказано о советско-германском договоре о ненападении от 23 августа 1939 г. и советско-германском договоре о государственной границе и дружбе от 28 сентября 1939 г. Вряд ли такой выбор событий в международной жизни на протяжении двух десятилетий достаточен для взвешенного освещения сложнейших вопросов, во многом обусловивших начало Второй мировой войны.

Авторы "Заключения" начали исторический экскурс с Рижского мирного договора, заключенного 18 марта 1921 г., заметив, что этим актом "регулировались советско-польские отношения". Однако сразу же возникает вопросы: "А почему был заключен "мирный договор"? Ясно, что подписанию мирного договора всегда предшествует война. Совершенно очевидно, что польско-советские отношения возникли не с подписания Рижского договора, а раньше – по крайней мере, после создания Советской страны 7 ноября 1917 г. и независимой Польской республики в ноябре 1918 г.

Хотя еще до создания независимой Польши В. И. Ленин 29 августа 1918 г. объявил об отказе от договорах и актах, заключенных царской Россией о разделе Речи Посполитой, с первых же дней существования Польской республики ее отношения с РСФСР обострились. 2 января 1919 г. в Варшаве была расстреляна жандармами миссия советского Красного Креста во главе с Б. Веселовским. Правительство И. Падеревского, пришедшее к власти 19 января 1919 г., продолжило антисоветскую политику своих предшественников, развернув вооруженные действия по захвату земель Украины и Белоруссии. В ходе этой необъявленной войны Западная Украина и большая часть Белоруссии, включая Минск, были захвачены польскими войсками.

25 апреля 1920 г. польские войска развернули новый поход на Советскую страну. Им удалось продвинуться на 220 км в глубь Украины и захватить Киев. Однако в мае – июле 1920 г. польские войска были разбиты, Западная Белоруссия и большая часть Западной Украины были освобождены, а Красная Армия вступила на земли, на которых преобладало польское население.

На состоявшейся в г. Спа (Бельгия) 5 – 16 июля 1920 г. конференции Верховного Совета Антанты, участниками которой были Англия, Франция, Италия, Япония, Португалия, Бельгия, Германия и Польша, было принято решение оказать срочную военную помощь Польше. Одновременно министру иностранных дел Великобританию лорду Джорджу Натаниелю Керзону было поручено обратиться к Советскому правительству с призывом остановить наступление Красной Армии. В своей ноте от 11 июля 1920 г. Керзон определил географические вехи линии польской восточной границы, определенной Верховным Советом Антанты. В ноте указывалось, что линия проходит с севера на юг через Гродно, Яловку, Немиров, Брест-Литовск, Дорогуск, Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат. Хотя эта линия восточной границы, которая оставляла Западную Украину и Западную Белоруссию вне польской юрисдикции, получила наименование "линия Керзона", она была утверждена еще за полгода до конференции в Спа 8 декабря 1919 г. Верховным советом Антанты.

В своем ответе от 17 июля Советское правительство согласилось начать мирные переговоры с Польшей, если та непосредственно обратится к нему с подобным предложением. Одновременно Советское правительство соглашалось признать линию Керзона восточной границей Польши и даже пойти на некоторые отступления в пользу последней.

Лишь 17 августа 1920 г. правительство Польши согласилось направить в Минск своих делегатов на мирную конференцию. К этому времени Красная Армия потерпела тяжелое поражение под Варшавой. Хотя в Минске советские представители по-прежнему отстаивали линию Керзона как основу для демаркации советско-польской границы, польские участники переговоров теперь наотрез отказались признать ее. В условиях отступления Красной Армии Советское правительство оказалось вынужденным признать фактический захват польскими войсками западных областей Украины и Белоруссии. Запад поддержал Польшу.

Авторы "Заключения" скрывают то обстоятельство, что Рижский мирный договор был навязан Советской стране, разоренной и ослабленной Гражданской войной, под угрозой возобновления военной интервенции западных держав. Этот договор не разрешил проблем, приведших к войне 1920 г., а породил новые, осложнявшие отношения между Польшей и Советской страной на протяжении последующих лет.

В соответствии с подписанным в 1921 году Рижским мирным договором восточная границы Польши прошла примерно по линии второго раздела Речи Посполитой 1793 года и на 100 - 150 километров восточнее линии Керзона. Западная Украина и Западная Белоруссия оказались в составе польского государства.

В то же время положения договора предусматривали предоставление всем русским, украинцам и белорусам в Польше все права, обеспечивавшие свободное развитие культуры, языка и выполнение религиозных обрядов. Те же права предоставлялись полякам на территории РСФСР и Украины. Однако польское правительство вопиющим образом игнорировало эти положения Рижского договора. На деле в Польской республике был восстановлен режим национального угнетения, характерный для шляхетской Речи Посполитой. Объясняя преемственность политики послеверсальского государства и Речи Посполитой руководитель Крестьянской партии Польши В. Вилос заявлял: "Из-за спора Польши с Россией по поводу восточных земель мы имели пятнадцать войн и три восстания, а этот спор все еще не решен. Его можно решить только с помощью ассимиляции".

В ходе ассимиляции, или "полонизации" украинцев и белорусов ликвидировались православные церкви. Уже к концу 1924 года большинство белорусских начальных школ были ликвидированы или превращены в польские. Учителя уволены и многие из них брошены в концентрационные лагеря. К 1939 году не осталось ни одного издания на белорусском языке. Польский министр Скульский заявлял в 1925 г.: "Я заверяю вас, что через десять лет вы днем с огнем не найдете ни единого белоруса в Польше".

Последствия этой политики геноцида были отражены в меморандуме белорусских депутатов сейма, направленном 5-й сессии Лиги Наций, в котором говорилось: "Белорусский народ испытывает немыслимый террор от поляков... Телесным наказаниям подвергаются белорусские крестьяне... В начале года депутат Тарашкевич посетил Полесье; он не обнаружил ни одной деревни, где кто-либо избежал безжалостных избиений со стороны поляков... Польская полиция... выработала систему утонченных пыток".

Столь же безжалостным было национальное угнетение украинцев. Борьба за права населения Западной Украины и Западной Белоруссии органично соединялась с сопротивлением национальному гнету Варшавы.

Заключение Рижского мирного договора не привел к ликвидации многих последствий войны 1920 года. Вопреки положениям этого договора в концентрационных лагерях Польши продолжали содержаться в невыносимых условиях советские военнопленные. 9 сентября 1921 г. нарком иностранных дел РСФСР Г. Чичерин в ноте польскому поверенному в делах писал: "В течение двух лет из 130 тысяч русских пленных в Польше умерло 60 тысяч".

Авторы "Заключения" скрывали, что правительства довоенной Польши грубо нарушали положения Рижского мирного договора, поддерживая диверсионную деятельность различных антисоветских группировок, вроде формирований самозванного "начальника Белорусского государства" генерал-майора С. Н. Булах-Булаховича.

 

Сказать, как это делали авторы "Заключения" о том, что до войны "советско-польские развивались трудно", означало ничего не сказать об агрессивном антисоветизме польских правящих верхов в течение всего времени после заключения Рижского договора. В межвоенные годы Польша постоянно стояла в авангарде внешнеполитических действий, направленных против Советского Союза. В это время Польша активно поддерживала усилия западных держав по созданию "санитарного кордона" против СССР.

 

С этой целью 25 – 30 июля 1921 г. в Риге состоялась конференция представителей Польши, Финляндии, Латвии и Эстонии. 17 марта 1922 г. на созванной по инициативе Франции конференции представителей Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии был заключен так называемый Варшавский договор четырех стран о взаимной помощи. Для участников договора не было секрета относительно его антисоветской направленности.

7-я статья договора гласила: "Представленные на Варшавской конференции государства обязуются в случае, если одно из них без провокаций с его стороны подвергнется нападению другого государства, соблюдать благосклонную позицию по отношению к атакованному государству и заключить немедленно соглашение о необходимых мерах".

Однако поскольку создание военно-политического блока беспокоило не только Советскую страну, но и Германию, участники Варшавского договора подписали 22 апреля 1922 года секретный меморандум, в котором указывалось, что в статье 7 имелась в виду Россия. (Таким образом, секретные соглашения были заключены Польшей и другими странами "санитарного кордона" задолго до 1939 г.)

Западные державы не скрывали своих намерений использовать Варшавский договор для развязывания нового нападения против Советской страны. Комментируя итоги Варшавской конференции, французский посланник в Эстонии Жильберт писал: "Теперь наступило время для того, чтобы заговорили пушки... Польша, Латвия, Эстония, Финляндия достаточно сильны, чтобы свергнуть большевистскую власть в России".

На советско-польской границе не прекращались вооруженные провокации, а территория Польши служила базой для вылазок диверсионных и террористических банд. 15 марта 1922 г. Народный комиссариат иностранных дел РСФСР обратился с нотой протеста к ведущим странам Западной Европы по поводу событий на западной границе советских республик. В ней указывалось: "Русское правительство имеет неопровержимые доказательства формирования враждебных банд на территории соседних государств". В связи с тем, что "против Советской России заключаются новые военные союзы", НКИД высказал тревогу по поводу возможности "новой военной интервенции, открытой или замаскированной".

В ответ на диверсии, шпионаж и провокационные действия со стороны Польши и других стран "санитарного кордона" Советская Россия предлагала действенные меры, направленные на укрепление доверия со своими западными соседями. 12 июня 1922 года Советское правительство направило правительствам Польши и других стран "санитарного кордона" предложение о разоружении. На состоявшихся в августе в Таллине и в сентябре в Варшаве совещаниях представителей Польши, Румынии, Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы было решено: советские предложения "заранее следует признать неприемлемыми". Это решение было утверждено на конференции этих стран в Таллине.

2 декабря 1922 г. в Москве открылась конференция по вопросам разоружения этих стран и РСФСР. Советская делегация предложила сократить вооруженные силы всех ее участников на 75%, ограничить военные бюджеты, ликвидировать военные формирования иррегулярного характера. В ответ Польша предложила ограничиться подписанием договора о ненападении между участниками конференции. Делегация РСФСР поддержала это предложение. В качестве компромисса советская делегация предложила сократить вооруженные силы на 25%.

Польша и прибалтийские страны согласились с этим предложением. Они объявили, что после такого сокращения вооруженные силы Польши должны составить 280 тысяч человек, Латвии – 19 тысяч, Эстонии – 16 тысяч, Финляндии – 28 тысяч. (Вооруженные силы РСФСР в это время насчитывали 800 тысяч человек.) На самом деле партнеры РСФСР по переговорам искажали подлинные сведения о численном составе своих вооруженных сил. Глава польской делегации Радзивилл неофициально заявил представителям прибалтийских стран: "Вооруженные силы Польши в настоящее время составляют 240 тысяч человек. Нет никаких препятствий к тому, чтобы заявить большевикам, что в 1923 году вооруженные силы Польши будут составлять 280 тысяч человек". Также искажали сведения о численности своих армий и другие западные участники переговоров.

Конференция еще продолжалась, когда в середине декабря 1922 г. стало известно, что военное министерство Великобритании "внимательно изучает возможность ведения военных действий в пограничных районах России". В этих условиях московские переговоры зашли в тупик.

После знаменитого ультиматума министра иностранных дел Великобритании Керзона от 8 мая 1923 г. отношения между Советским Союзом и странами Запада еще более ухудшились. 18 – 20 августа 1923 г. состоялось тайное совещание военных экспертов Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии, на котором была достигнута договоренность о координации действий объединенного флота четырех стран. Нагнетание напряженности на западных границах СССР продолжалось.

Чтобы разрядить обстановку, Советское правительство в октябре 1923 года выступило с предложением подписать протоколы о ненападении с Польшей и прибалтийскими странами. Однако переговоры по этому вопросу были сорваны.

Одновременно умножались усилия по укреплению военно-политического блока западных соседей СССР. Попытки в этом направлении были предприняты на конференции в Хельсинки 16 – 17 января 1925 года. На состоявшейся 31 марта – 3 апреля 1925 года конференции Генеральных штабов Польши, Латвии и Эстонии было принято решение о координации действий разведки против СССР. Были распределены зоны разведки в СССР, и была достигнута договоренность об обмене развединформацией.

Созданию достаточно прочного антисоветского военно-политического блока мешали два обстоятельства. Литва не признавала захвата Польшей Вильнюса и прилегающих к нему земель. Латвия не желала раздражать Германию и Швецию созданием в Балтийском регионе блока, в котором господствовала бы Польша. Кроме того, в правящих кругах Латвии высказывались опасения по поводу авантюристического антисоветского курса Польши. 25 октября 1925 г. латвийская газета "Латвияс Саргс" писала: "Связываться с Польшей – значит идти вместе с ней к будущей войне".

Однако правители Польши продолжали упорно добиваться создания союза приграничных государств. В 1926 году Польша активизировала попытки создать польско-прибалтийский блок. Против выступали Финляндия и Латвия. Лишь Эстония склонялась к поддержке польских планов.

 

1927 год был отмечен развязыванием новой международной антисоветской кампании, в ходе которой выдвигались планы развязывания интервенции против СССР. Частью этой кампании стало убийство советского полпреда в Варшаве Войкова.

Эта кампания была продолжена в 1930 году, после того, как Папа Римский Пий XII призвал верующих к "молитвенному походу" против СССР. Правительство католической Польши живо откликнулось на инициативу Ватикана. В ходе состоявшихся в течение 1930 обменов визитами между правительственными делегациями Эстонии и Польши постоянно обсуждались планы военного нападения на СССР.

В феврале 1932 года были организованы совместные маневры польских и латвийских войск возле советской границы. Командующий латвийской армии генерал Радзинь заявлял: "В случае польско-советской войны Латвия не должна оставаться нейтральной, а должна воевать вместе с Польшей".

В ответ на эти провокационные заявления и действия Советское правительство вновь обратилось к своим западным соседям с предложением подписать договоры о ненападении. После долгих проволочек, вызванных главным образом сопротивлением со стороны Польши, договоры о ненападении с ними были подписаны. Договор о ненападении с Польшей был подписан 25 июля 1932 г. В июле 1933 г. по инициативе СССР состоялось подписание Конвенций об определении агрессии между Советским Союзом и представителями Польши, Эстонии, Латвии, Литвы, Эстонии.

Упомянув о советско-польском договоре о ненападении 1932 г., авторы "Заключения" пишут: "Ошибочно было бы приписывать польской стороне прогерманский, прогитлеровский курс. Ю. Бек, польский министр иностранных дел, действовал в соответствии с позиции равной удаленности от Германии и России – "двух врагов". На самом деле "равной удаленности" не существовало.

Крен польского правительства в сторону Германии усилился после прихода к власти Гитлера. В своих беседах с польским посланником Высоцким в мае 1933 года Гитлер всячески подчеркивал не только "миролюбие" и "уступчивость" Германии, но и "общность задач" двух стран в борьбе против "угрозы с Востока". Эти заявления нашли отклик в правящих кругах Польши. В своей лекции о международном положении польский помещик князь Сапега в сентябре 1933 г. заявил: "Перед нами встал вопрос – будем ли мы форпостом Европы, расширяющимся в восточном направлении, или станем барьером, преграждающим путь европейской экспансии на Восток. Господа, история уничтожит этот барьер, и наша страна превратиться в поле битвы, где будет вестись борьба между Востоком и Западом. Поэтому мы должны стать форпостом Европы, и наша внешнеполитическая задача заключается в том, чтобы подготовиться к такой роли и всячески содействовать европейской солидарности и европейской экспансии".

Эти настроения подогревались новыми призывами к общей борьбе против коммунизма и рассуждениями о том, что "расположенная на границе Азии" Польша должна сыграть роль "бастиона", прозвучавшими в беседе Гитлера с польским послом Липским 15 ноября 1933 г.

Сближение Польши и гитлеровской Германии нашло выражение в подписании 26 января 1934 года декларации о мирном разрешении споров. Сообщая в Варшаву о речи Гитлера при подписании декларации, посол Липский писал: "Обратившись к вопросу о России, он сказал, что, в отличие от других, не является оптимистом в том, что касается России. Он опасается, в частности, что этот гигант, чей уровень вооружений является весьма угрожающим, может превратиться в опасность для Европы... Коснувшись русско-японского конфликта, он высказал мнение, что Россия перед лицом такого динамичного курса Японии будет вынуждена отказаться от своих позиций на Дальнем Востоке. Она получит тогда возможность всю силу своего давления обратить на Запад. Очень серьезная опасность тогда возникнет тогда для западной цивилизации, особенно в связи с тем, что Россия прочно укоренилась в своей коммунистической доктрине. С этой точки зрения канцлер рассматривает роль Польши как очень важную. Он сказал: "Польша является последним барьером цивилизации на Востоке".

Липский полностью одобрил эти идеи. Он писал в Варшаву: "Если мы воспримем нынешнее положение политики канцлера в отношении нас как положительный фактор, то мне представилось бы в высшей степени желательным, чтобы в ближайшем будущем развитие польско-германских отношений шло в направлении высказанных канцлером идей".

В это время Германия уже вышла из Лиги наций и встала на путь милитаризации. Незадолго до подписания польско-германской декларации 19 декабря 1933 года СССР предложил ряду европейских стран подписать договор о взаимной помощи против агрессии. Предполагалось, что в этом договоре могли бы принять участие помимо СССР и Франции Бельгия, Чехословакия, Польша, прибалтийские страны, то есть те государства, которые граничили с Германией и могли бы стать жертвами ее агрессии. В ответ министр иностранных дел Франции Барту предложил подписать "Восточный пакт" – договор о взаимной помощи между СССР, Польши, Чехословакии, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и Германии. Барту предлагал сделать Германию участником этого пакта, чтобы последняя не могла утверждать, что ее окружают. В то же время Барту подчеркивал: "Наши малые союзники в центре Европы должны быть готовы смотреть на Россию как на опору против Германии".

Когда переговоры о "Восточном пакте" были в разгаре, посол Липский был приглашен к рейхсминистру иностранных дел Нейрату, который высказался о необходимости польско-германского сотрудничества в связи с обсуждением плана Барту. Нейрат предупредил посла о необходимости сохранения тайны в ходе дальнейших польско-германских переговорах по этому вопросу. Затем он проводил Липского к Гитлеру.

По словам Липского, Гитлер "заявил, что присоединение Германии к пакту означало бы усиление Советов, чего он не желает по принципиальным соображениям и что было бы, по его мнению, не только в ущерб Германии, но и всей Европе. В создавшейся обстановке позиция Польши имеет решающее значение. Если Польша, хотя она и является соседом СССР, присоединится к пакту, это лишит его главного аргумента, которым он располагает. Это вынудит его изменить свою позицию и договариваться в конце концов до чего-либо с великими державами. С другой стороны, если бы он мог быть уверен, что отношение Польши к пакту тоже отрицательное, тогда достаточно одних тактических мер, которые осуществить сравнительно просто".

8 сентября Германия отвергла проект "Восточного пакта", а 27 сентября ее примеру последовала и Польша. Через несколько дней 9 октября 1934 г. автор проекта "Восточного пакта" Барту был убит вместе с королем Югославии.

Правда, идея "Восточного пакта" продолжала обсуждаться в Европе. 3 июня 1935 г. Франция предложила Германии подписать "Восточный пакт", в котором бы Германия и Польша взяли на себя обязательства о ненападении на страны Восточной Европы. Данное предложение свидетельствует о том, что к тому времени Германию и Польшу рассматривали как союзников и ни о какой "равной удаленности" Польши от СССР и Германии не было и речи. Это предложение было отвергнуто Германией и Польшей.

О том, что Германия и Польша были готовы действовать заодно свидетельствовало заявление рейхсминистра экономики Германии Я. Шахта управляющему французским банком Таннери в начале ноября 1935 г.: "Рано или поздно Германия и Польша поделят между собой Украину, пока же мы удовлетворимся захватом Прибалтики".

Тем временем в Литве опасались совместных действий Германии и Польши против этой республики и видели лишь в Советском Союзе надежную гарантию защиты. 29 марта 1937 года посланник Финляндии в Литве Палин писал в Хельсинки: "Трудности, существующие у Литвы во взаимоотношениях с Германией и Польшей, не существуют у нее во взаимоотношениях с Советским Союзом... Если опасность, угрожающую со стороны Польши и Германии, расценивают как очень большую, то является только естественным, что дружба с Советским Союзом занимает такое большое место во внешней политике Литвы".

Знаменательно, что в своем выступлении 5 ноября 1937 года перед высшими военными и государственными деятелями Германии, в котором он изложил ближайшие планы захватов Германии территорий соседних с ней государств, Гитлер исходил из дружественного нейтралитета Польши.

О возможности совместных действий Германии и Польши по захвату земель соседних с ними стран писали в польской печати. В польском журнале "Пржеглад Повсечни" в 1938 году говорилось: "Сам Риббентроп намерен посетить Варшаву, Каунас, Ригу, Таллин и Хельсинки, чтобы установить там протекторат Польши под протекторатом Германии".

О том, что совместные экспансионистские действия Польши и Германии скоро стали реальностью, свидетельствовали события после подписания Мюнхенского соглашения 30 сентября 1938 года о разделе Чехословакии. В то время как в Судетскую область вступали германские войска, 2 октября 1938 г. Польша захватила земли Тешинской Силезии, принадлежавшие Чехословакии.

В "Заключении" ни слова ни сказано о соучастии Польши в разделе Чехословакии, но зато утверждалось, будто правительство Польши с 1936 года отвергало призывы Германии к совместным действиям против СССР. При этом было сказано, что 25 ноября 1936 г. Германия пригласила Польшу присоединиться к Антикоминтерновскому пакту, но она отвергла это предложение. На самом деле 25 ноября 1936 г. так называемый Антикоминтерновский пакт был подписан между Германией и Японией и Польше в тот день никто никаких предложений по поводу присоединения к этому пакту не делал. В то же время совместные действия Германии и Польши по срыву "Восточного пакта", разделу Чехословакии, планы раздела Прибалтики имели явную антисоветскую направленность.

С ноября 1938 г. в мире стали говорить о скором походе Германии против СССР. Плацдармом для нападения была избрана Карпатская Русь (или Закарпатская Украина), отделенная от Чехословакии. Французский посол в Берлине Кулондр писал в декабре 1938 года: "Что касается Украины, то на протяжении последних десяти дней о ней говорят все национал-социалисты... Похоже, что пути и средства еще не определены, но цель, по-видимому, точно установлена – создать Великую Украину, которая станет житницей Германии. Для достижения этой цели надо будет подчинить Румынию, убедить Польшу, отторгнуть земли у СССР. Германский динамизм не останавливается ни перед одной из этих трудностей, и в военных кругах уже поговаривают о походе на Кавказ и Баку".

При этом правители Германии предлагали польскому правительству принять участие в этом походе. Об этом еще в январе – феврале 1935 г. говорил Геринг во время охоты в Беловежской пуще. По словам заместителя министра иностранных дел Польши графа Шембека, Геринг "почти предложил нам антирусский союз и совместный поход на Москву. При этом он высказал мнение, что Украина стала бы зоной влияния Польши, а северо-запад России – зоной Германии".

Геринг повторил эти предложения в беседе с Липским в августе 1938 года. По словам Липского, Геринг заявил: "Польша может иметь известные интересы в России, например на Украине".

24 октября 1938 г. в беседе с Липским Риббентроп предложил выработать Польше совместную с Германией позицию в отношении СССР. Лишь в этот день (а не за два года до этого, как утверждалось в "Заключении") Польше было предложено присоединиться к Антикоминтерновскому пакту. (К тому времени участниками пакта были лишь Германия, Япония и Италия.)

Правда, одновременно Риббентроп предложил, чтобы Польша передала Германии Данциг (Гданьск) и экстерриториальную полосу для сооружения автострады и многоколейной железной дороги между Западной и Восточной Пруссией.

В ноябре 1938 г. представители третьего рейха вновь запрашивали польских руководителей: "Не имеет ли Польша проектов в отношении кавказской нефти и вообще существует ли у Польши план экономического проникновения в Россию?"

В Варшаве охотно откликались на эти запросы и посулы. 10 декабря 1938 года Шембек объяснял польскому послу в Москве Гжибовскому: "Нам чрезвычайно трудно сохранять равновесие между Россией и Германией. Наши отношения с последней полностью основываются на концепции наиболее ответственных лиц третьего рейха, которые утверждают, что в будущем конфликте между Германией и Россией Польша явится естественным союзником Германии".

Согласившись признать Данциг немецким городом и обеспечить связь Восточной Пруссии с остальной Германии, польское правительство в то же время не пожелало согласиться на включение Данцига в состав третьего рейха.

Через несколько месяцев 21 марта 1939 г. Риббентроп вернулся к вопросам, поставленным им в беседе с Липским в ноябре 1938 г. На сей раз рейхсминистр иностранных дел Германии резче ставил вопрос о территориальных требованиях рейха. В то же время он подчеркивал, что соглашение между Германией и Польшей должно иметь "определенную антисоветскую направленность".

Отказ Польши принять германские требования вызвали острый международный кризис. Авторы "Заключения" умалчивают о том, что польское правительство 11 мая 1939 г. отвергло предложение Советского правительства о заключении договора о взаимопомощи. Польша сохраняла верность своему антисоветскому курсу.

"Заключение" умалчивает и о том, как западные державы затягивали решение вопроса о принятии срочных мер по оказанию отпора гитлеровской агрессии, начиная с весны 1939 г. Когда переговоры с представителями Англии и Франции о заключении соглашения о военном сотрудничестве начались 12 августа 1939 г., советская делегация заявила о готовности направить для борьбы против агрессии 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тысяч тяжелых орудий, 10 тысяч танков, 5 тысяч самолетов. Однако вскоре выяснилось, что советские войска не смогут приблизиться к армии агрессоров.

14 августа советская делегация на переговорах выразила "сожаление по поводу отсутствия у военных миссий Англии и Франции точного ответа на поставленный вопрос о пропуске советских вооруженных сил через территорию Польши и Румынии". Советская делегация заявила, что без "положительного разрешения этого вопроса все начатое предприятие о заключении военной конвенции между Англией, Франции и СССР обречено на неуспех".

С 17 по 20 августа дипломаты Великобритании и Франции несколько раз обращались к Беку с призывом согласиться на пропуск советских войск через польскую территорию, но получили отказ. Об этом не найти ни слова в "Заключении", но зато там много высказано набившей оскомину критики относительно советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г.

Объясняя причины подписания СССР договора о ненападении с Германией, авторы "Заключения" утверждали: "Сталин рассчитывал, что путем сделки с Германией, нейтрализовав ее агрессию против СССР, ценой раздела Польши, удастся ее "переиграть", потянуть время и столкнуть Гитлера с "оплотом западного империализма" – Англией и Францией". При этом авторы "Заключения" скрывали, что подписанию договора от 23 августа 1939 г. предшествовало Мюнхенское соглашение от 30 сентября 1938 г., позволявшее Гитлеру развернуть агрессию против СССР и другие многочисленные действия западных держав, направленные против нашей страны с октября 1917 г.

Совершенно ясно, что соглашение на западных условиях в ходе московских переговоров, обрекло бы СССР на полномасштабное вовлечение в войну против Германии, после того, как эта страна разбила бы Польшу. Дальнейшие события показали, что даже после объявления Англией и Францией войны, они в течение восьми месяцев не предприняли попыток начать военные действия против Германии. Если Англия и Франция так безучастно реагировали на разгром союзной им Польши, то, разумеется, не было оснований полагать, что эти страны выступили бы, если бы начались военные действия между Германией и СССР, так как они давно стремились именно к такой цели.

Авторы "Заключения" умалчивали и о том, что в течение лета 1939 года Германия провела целую серию тайных переговоров с представителями Запада с целью добиться "нового Мюнхена". В них участвовал Герман Вольтат, являвшийся советником Германа Геринга. С 7 августа 1939 г. в переговорах принял участие сам Геринг. Составлялись планы прибытия в конце августа Геринга в Лондон и подписания там соглашения между Германией и Великобританией. Было очевидно, что Запад стремился "выйти из игры", направив германскую агрессию на Восток против СССР. Эти переговоры убедили Берлин в том, что Запад не готов к войне против Германии. В то же время сведения об этих переговорах поступали и советскому руководству, лишь усиливая его недоверие к своим партнерам по московским переговорам. 7 августа советская военная разведка доносила о том, что "после визита Вольтата в Лондон Гитлер убежден в том, что в случае конфликта Англия останется нейтральной". В этой связи переговоры, которые Запад вел с СССР, представлялись советскому руководству ловушкой, в которую может попасть наша страна в случае, если она, связанная обязательствами о вооруженном отпоре германской армии, вторгнувшейся в Польшу, останется с один на один с сильным агрессором.

Совершенно очевидно, что история польско-советских и польско-германских отношений изложена крайне однобоко в "Заключении". Всё, что не отвечает апологетическому восхвалению довоенной политике Польши, выброшено из повествования. Ряд утверждений, восхваляющих польскую политику, откровенно лживы. В результате политика Польши в отношении СССР и гитлеровской Германии искажена до неузнаваемости.

Такой же метод произвольной манипуляции с историческими и иными фактами авторы "Заключения" использовали и при изложении других аспектов так называемого "Катынского дела".

Как польские офицеры стали военнопленными.

Рассказывая о том, при каких обстоятельствах польские офицеры стали военнопленными, авторы "Заключения" обращали основное внимание на то, что вступление Красной Армии на польскую территорию произошел без формального объявления войны Польше. Они отвергали объяснение Советского правительства в ноте, которая была вручена польскому послу в Москве, о том, что "польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни... польское государство и его правительство фактически перестали существовать". Между тем нет никаких оснований полагать, что польское государство и польское правительство продолжали нормально функционировать до 17 сентября 1939 г.

Хотя в "Заключении" говорилось о разделе Польши между Германией и СССР, на самом деле под советскую юрисдикцию перешли земли Западной Украины и Западной Белоруссии, то есть те территории, которые еще в 1919 – 1920 гг. ведущие державы мира признали не принадлежащими Польше. Фактически советско-германская границы прошла по "линии Керзона".

Не объявление войны объяснялось и тем, что советские войска вступали в Польшу для того, чтобы, как говорилось в ноте, "взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии". Они не имели намерения уничтожать остатки польской армии. Учитывая это, главнокомандующий польской армии Рыдз-Смиглы перед своим бегством в Румынию отдал приказ не оказывать сопротивления Красной Армии.

В "Заключении" нет ни слова о восторженном приеме солдат Красной Армии в западных областях Украины и Белоруссии. Между тем в своем исследовании "Революция из-за границы", подготовленном на основе письменных свидетельств поляков, покинувших СССР вместе с армией Андерса в 1942 г., Ян Гросс, которого никак нельзя заподозрить в просоветских симпатиях, признавал: "Следует отметить и сказать это недвусмысленно: по всей Западной Украине и Западной Белоруссии, на хуторах, в деревнях, городах Красную Армию приветствовали малые или большие, но в любом случае заметные, дружественно настроенные толпы...Толпы сооружали триумфальные арки и вывешивали красные знамена (достаточно было оторвать белую полосу от польского флага, чтобы он стал красным)... Войска засыпали цветами, солдат обнимали и целовали, целовали даже танки... Иногда их встречали хлебом и солью". Восторг многих украинцев, белорусов, евреев был вызван крушением ненавистного режима национального угнетения и спасением от установления еще худшего режима нацистов.

Изъявления радости по поводу прихода армии, освобождавшей их от национальной дискриминации, сопровождались взрывом ненависти по отношению к свергнутому строю. Украинцы, белорусы, евреи объединялись в группы, атаковавшие польскую администрацию, которая пыталась найти защиту у остатков польской армии. По всей территории Западной Украины и Западной Белоруссии происходили вооруженные стычки.

Как отмечал Я. Гросс, "части польской армии, перемещавшиеся через восточные воеводства, – их всего было несколько сот тысяч солдат – во многих случаях наталкивались на недружественное местное население. Свои последние бои польская армия на своей территории вела против украинцев, белорусов, евреев". Так как последние обращались за помощью к советским войскам, в эти стычки втягивалась и Красная Армия. Этим во многом объяснялись потери среди Красной Армии, которую сначала все население без исключения встретило так радостно. "Гражданское население (главным образом поляки), – отмечал Я. Гросс, – присоединилось к разрозненным частям польской армии и активно сражалось вместе с ними против советских войск. Было немало примеров такого рода, и в дальнейшем это способствовало отношению советских властей к гражданскому населению как к противозаконным элементам".

Попытки же бывших польских офицеров организовывать среди местного польского населения заговоры против новой власти вызывали аресты среди поляков. При этом основная часть населения Западной Украины и Западной Белоруссии усиленно помогала советским властям "разоблачать" "заговорщиков", даже, если к этому не было особых оснований.

В то же время значительная часть польского населения западных областей Украины и Белоруссии не была готова поддержать борьбу против Советской власти. Опираясь на письменные впечатления тех поляков, которые воспринимали "освободительный поход Красной Армии" как оккупацию и в 1942 году покинули СССР, Ян Гросс в упомянутой выше книге писал: "При советской оккупации отсутствовало чувство всепроникающего дискриминационного презрения сверхлюдей, которое так энергично излучали немцы... В чем эта оккупация отличалась от нацистской или какой-либо другой – так это в том, что советские люди вели себя в оккупированной Польше так же, как и в своей стране... Странным образом оккупация создала раздвоенную реальность. Появилось больше школ, больше возможностей для высшего образования и профессиональной подготовки, обучения на родном языке, поощрения физического и художественного развития. Казалось, что многие препятствия, обычно мешавшие движению наверх, были удалены. Наблюдалось резкое увеличение занятости; на фабриках и в учреждениях требовалось в два раза больше рабочих и административных служащих, чем до войны. Как писал один очевидец: "Если кто-нибудь просил работу в конторе, он ее получал. Было несколько десятков тысяч людей... для которых поражение Польши не было поводом для траура, а скорее захватывающим началом, возможностью, о которой нельзя было и мечтать, для того, чтобы принять участие в видимой политической деятельности".

Об этих сторонах Освободительного похода Красной Армии авторы "Заключения" умолчали. Вместо этого, они несколько раз настойчиво повторили о том, что СССР не выполнял обязательства международных конвенций об обращении с военнопленными, подписанных в Женеве в 1864 г. и в Гааге в 1907 г. Поскольку авторам "Заключения" известно, что к тому времени СССР не подписал эти конвенции, они уверяли, будто Советское правительство делало устные заявления о готовности их выполнять. Между тем для того, чтобы страна стала участницей международной конвенции ее полномочные представители должны ее подписать, а высший орган власти этой страны ратифицировать эту конвенцию.

Совершенно абсурдным является заявление авторов "Заключения": "Как известно, входивший в Лигу наций СССР должен был соблюдать международные конвенции". Так могут говорить люди, совершенно не знакомые ни с теорией, ни с практикой международного права. Членство в самых авторитетных международных организаций не приводит к автоматическому превращению стран в участников всех международных конвенций. Известно, например, что, будучи членом ООН, США не являются участником международной конвенции о запрете применения химического оружия. Множество стран, являющихся членами ООН и МОТ, не подписали и не ратифицировали различные международные конвенции, регулирующие условия труда. Удивительным образом свое абсурдное утверждение подписали лица, обладавшие степенями юридических наук и занимавшие крупные посты в институтах по вопросам права.

Рассказывая об обстоятельствах пленения польских офицеров,

авторы "Заключения" проявили не только недобросовестность в выборе исторического материала, но и невежество в вопросах международного права.

Поиск мотивов преступления.

В своем "Сообщении" члены Комиссии Н. Н. Бурденко так объясняли причины уничтожения польских офицеров немцами в Катынском лесу: "Расстреливая польских военнопленных в Катынском лесу немецко-фашистские захватчики последовательно осуществляли свою политику уничтожения славянских народов". Утверждая, что польские офицеры были расстреляны немцами, советские власти еще до начала работы Комиссии под руководством Н. Н. Бурденко исходили из всего, что было известно о действиях немецко-фашистских оккупантов к весне 1943 г. Немало было известно и о планомерной политике уничтожения славянских и других народов, объявленных в гитлеровской Германии "неполноценными". Материалы, которые были затем представлены на Нюрнбергском процесса подтвердили справедливость таких суждений.

Из этих материалов следовало, что Польша стала объектом широкомасштабных репрессий в ходе нацистской оккупации. В памятной записке М. Бормана, предъявленной на Нюрнбергском процессе, излагались принципы германской политики в Польше, превращенной в генерал-губернаторство. Через год после начала оккупации 2 октября 1940 г. А. Гитлер, по свидетельству М. Бормана, в своей беседе с генерал-губернатором Г. Франком "подчеркнул, что поляки, в противоположность нашим немецким рабочим, рождены специально для тяжелой работы; нашим немецким рабочим мы должны предоставлять все возможности выдвижения: по отношению к полякам об этом не может быть и речи. Даже нужно, чтобы жизненный уровень в Польше был низким, и повышать его не следует... Если поляк будет работать 14 часов, то, несмотря на это, он должен зарабатывать меньше, чем немецкий рабочий".

Борман писал: "Фюрер разъяснил, что... будет совершенно правильным, если в губернаторстве будет избыток рабочей силы, тогда необходимые рабочие будут действительно ежегодно поступать оттуда в империю. Непременно следует иметь в виду, что не должно существовать польских помещиков; там, где они будут, – как бы жестоко это ни звучало, – их следует уничтожить... Фюрер подчеркнул еще раз, что для поляков должен существовать только один господин – немец; два господина, один возле другого, не могут и не должны существовать; поэтому должны быть уничтожены все представители польской интеллигенции. Это звучит жестоко, но таков жизненный закон".

Излагая программу действий по отношению к церкви в Польше, Гитлер сказал: "Будет правильным, если поляки останутся католиками; польские священники будут получать от нас пищу, за это они станут направлять своих овечек по желательному для нас пути. Священники будут оплачиваться нами, и за это они будут проповедовать то, что мы захотим. Если найдется священник, который будет действовать иначе, то разговор с ним будет короткий. Задача священника заключается в том, чтобы держать поляков спокойными, глупыми и тупоумными. Это полностью в наших интересах".

Но и до получения этих указаний Гитлера, Франк уже начал проводить безжалостную политику по отношению к польскому народу. В первый же год после начала оккупации свыше 2 миллионов поляков были вывезены на принудительные работы в Германию. Польское население подвергалось жестоким репрессиям. В интервью Ганса Франка, данном корреспонденту газеты "Фёлькишер беобахтер" Клайссу 6 февраля 1940 г., генерал-губернатор объяснял, чем отличается жизнь в "протекторате Богемия и Моравия" от жизни в генерал-губернаторстве: "Образно я могу об этом сказать так: в Праге были, например, вывешены красные плакаты о том, что сегодня расстреляно 7 чехов. Тогда я сказал себе: "Если бы я захотел отдать приказ о каждых семи расстрелянных поляков, то в Польше не хватило бы лесов, чтобы изготовить бумагу для таких плакатов. Да, мы должны были поступать жестоко".

Однако вскоре Франк заявил, что до сих пор оккупанты не действовали в полную силу при проведении репрессий. 30 мая 1940 г. в своем выступлении перед руководителями полиции генерал-губернаторства Ганс Франк говорил: "10 мая началось наступление на западе, и в этот день во всем мире пропал интерес к событиям, которые происходят здесь у нас". Франк жаловался на то, что до тех пор в мире публиковались сообщения о массовых репрессиях в Польше, и это, мол, заставляло оккупационные власти проявлять известную сдержанность. "С 10 мая, – объявлял Франк, – мы не придаем этой ужасной всемирной пропаганде никакого значения... Я признаюсь откровенно, что тысячи поляков поплатятся за это жизнью и прежде всего это будут руководящие представители польской интеллигенции... Обергруппенфюрер СС Крюгер и я решили, что мероприятие по умиротворению будет проведено ускоренными темпами".

О том, что означало это "мероприятие по умиротворению", Ганс Франк пояснил в своем дневнике в 1940 г.: "Кто нам подозрителен, должен быть тотчас ликвидирован. Если в концентрационных лагерях рейха находятся заключенные из генерал-губернаторства, то они должны быть... уничтожены на месте".

Население польских земель, включенных в состав Германии, было полностью лишено прав. В официальном докладе правительства Польши, представленном для Нюрнбергского процесса, указывалось: "4 декабря 1941 г. Геринг, Фрик и Ламмерс подписали... декрет, который фактически ставил всех поляков и евреев на присоединенных территориях вне закона. Декрет делает из поляков и евреев особую второсортную группу граждан. По этому декрету поляки и евреи обязаны к безусловному послушанию по отношению к рейху... Введены были новые принципы права. Наказание могло быть наложено "по интуиции", обвиняемый был лишен права выбора защитника и права апелляции".

В докладе говорилось: "Одной из наиболее отвратительных черт гитлеровской оккупации в Польше было применение системы заложничества. Коллективная ответственность, уплата коллективной пени и торговля человеческой жизнью считались лучшим методом порабощения польского народа". В своем выступлении перед руководителями нацистских партийных организаций в Кракове Франк говорил: "Я не постеснялся заявить, что если будет убит один немец, то будет расстреляно до ста поляков".

Заложников захватывали и расстреливали даже в тех случаях, когда преступление носило явно уголовный характер. После ограбления и убийства семьи немецких колонистов в деревне Юзефув 300 жителей этой деревни были расстреляны. За убийство бандитом полицейского было схвачено около 170 заложников в селении Вавер, а 107 из них расстреляны.

Уже к концу 1939 года в Польше было уничтожено свыше 100 тысяч человек. На территории Польши были созданы лагери смерти: Освенцим (или Аушвиц), Майданек, Треблинка и другие. В своем выступлении Франк говорил: "Если бы я пришел к фюреру и сказал ему: "Мой фюрер, я докладываю, что я снова уничтожил 150 000 поляков", – то он бы сказал: "Прекрасно, если это необходимо". К концу своего хозяйничанья немцами было уничтожено около 6 миллионов поляков – 22% населения страны. Конечная цель политики геноцида состояла в ликвидации всего польского народа к 1950 году.

Уничтожение немецкими оккупантами в Катынском лесу польских офицеров, в том числе польской интеллигенции в военной форме, оказавшихся в советском плену, а затем схваченных немцами, было закономерным продолжением политики Гитлера по полной ликвидации образованного населения Польши.

Очевидно, что авторы "Заключения" не сочли идейно-политические цели нацистов, направленные на порабощение польского населения и уничтожения его значительной части, достаточно основательными для объяснения расстрелов в Катынском лесу. В то же время, обвиняя советские власти в уничтожении польских офицеров, авторы "Заключения" были вынуждены искать иные мотивы для действий советских властей, нежели стремление уничтожить польское население. Им было трудно обвинить советские власти даже в стремлении уничтожить всех кадровых офицеров, а также офицеров запаса Польши, потому что десятки тысяч таких же офицеров находились в других лагерях СССР. Они не были уничтожены. Часть из них покинула пределы СССР вместе с армией Андерса. Другие остались на советской земле и сражались в составе дивизии имени Тадеуша Костюшко, а затем Войска Польского.

Чтобы объяснить причины расстрела, авторы "Заключения" решили придумать бытовые причины: нехватку мест в лагерях и нежелание советских властей тратить средства на содержание пленных. В "Заключении" ссылались на то, что "в СССР реализовывался курс на уменьшение бюджетных ассигнований, на сокращение централизованного снабжения контингентов населения. В НКВД проводилась кампания по увеличению рентабельности лагерей". Этого видимо, авторам "Заключения" показалось мало и они объявили, что в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях привлечение к работам ограничивалось в основном рамками самообеспечения лагерей. Содержание в них военнопленных было, естественно убыточным и обременяло народное хозяйство дополнительными затратами". Не приведя никаких доказательств в пользу низкой "рентабельности" трех лагерей, авторы "Заключения" объявили, что руководство НКВД решило избавиться от "нерентабельных" лагерей, расстреляв их обитателей.

Хотя до сих пор не приведено ни единого примера того, чтобы какой-либо лагерь, находившийся в ведении ГУЛАГа, ликвидировался подобным образом по причине его "нерентабельности", хотя не найдено ни единого документа в пользу того, что три лагеря с польскими военнопленными были "нерентабельными", хотя не процитировано ни одного предложения от руководства НКВД о необходимости избавиться от их обитателей по причине "нерентабельности" лагерей это не смутило авторов "Заключения".

Чтобы усилить весомость своей аргументации, авторы "Заключения" привели еще один довод: "Новых помещений и трат требовало размещение в лагерях военнопленных в связи с советско-финской войной 1939 – 1940 гг." Авторы "Заключения" не удосужились обратить внимание на то, что советско-финляндская война завершилась 12 марта 1940 г. и обмен военнопленными с Финляндией был в основном завершен к апрелю – маю, когда по их предположению были произведены расстрелы обитателей переполненных лагерей. И вновь возникают вопросы: "Где и когда в системе ГУЛАГа производились массовые расстрелы по причине переполнения помещений в лагерях?", "Почему это жестокое "очищение" жилплощади было произведено за счет десятка тысяч польских офицеров?"

Нет нужды говорить, что в руководстве НКВД не было мягкотелых людей и они могли принимать жестокие решения. Можно даже предположить, что если бы на самом деле осуществлялись уничтожения обитателей лагерей в погоне за рентабельностью и экономии жилой площади, то, скорее всего, выбор пал на таких лиц, ликвидация которых не могла бы вызвать международного резонанса: например, уголовников и бывших кулаков, на долю которых приходилось значительная часть обитателей лагерей в те годы. Однако подобных фактов не было, а потому авторы "Заключения" поспешили создать впечатление, будто лишь лагеря, в которых преобладали польские интеллигенты, были нерентабельными. Почему интеллигенты из России, Украины и других республик работали лучше польских интеллигентов, авторы "Заключения" не объяснили.

Как бы ни были жестоки руководители НКВД, вряд ли стоит считать, что они не сознавали острых политических последствий подобных акций, тем более по отношению к огромной части польских офицеров. Руководители НКВД прекрасно знали об усиленном внимании к судьбам польских военнопленных за рубежами Советской страны. Военнопленные поддерживали постоянную переписку со своими родными и близкими, в том числе и за пределами СССР. Их судьбой постоянно интересовались и в кругах польской эмиграции. Следствием уничтожения польских офицеров мог стать острый международный кризис, который в предвоенные годы СССР стремился избежать любой ценой.

Только завершение советско-финляндской войны в марте 1940 г. предотвратило англо-французское нападение на нашу страну. Советские руководители, в том числе и руководство НКВД, контролировавшее тогда внешнюю разведку, прекрасно знало о тесных связях польского эмигрантского правительства в Лондоне с английским правительством, об огромном влиянии "польского лобби" на правительство США, от поставок которых зависели Англия и Франция. Достаточно было бы на Западе узнать про огульное и беспощадное уничтожение десятка тысяч польских офицеров, как угроза англо-французского нападения снова стала реальной.

С другой стороны, что бы ни твердили нынешние СМИ, руководители НКВД знали о вероятности нападения Германии на СССР. Подготовка к такому нападению проводилась в СССР. Как показали последующие события, наличие польских офицеров на советской территории позволяло создать полноценную армию Польши, способную сражаться против вермахта. Поэтому устраивать огульное уничтожение польских офицеров было бы по меньшей мере глупо. Однако самовлюбленным экспертам, писавшим "Заключение", видимо и в голову не приходит, что руководители НКВД могли мыслить разумно и логично.

О том, что у авторов не было никаких фактов, чтобы подтвердить свои фантазии, свидетельствует следующая фраза "Заключения": "Решая свои ведомственные оперативные задачи (интересы наркомата в основном сводились к допросам, вербовке и защите агентуры), руководство НКВД с логической неизбежностью приближало ликвидацию военнопленных как людей, на которых опиралась польская государственность и которые не смирились с оккупацией страны, стремясь к возрождению Польши". Фактически авторы признали, что приписываемая ими "логика" поведения руководства НКВД, а не факты служили им для обвинения советских властей в убийстве польских офицеров.

Рассуждения о логике прикрывают поразительные логические натяжки, совершенные авторами "Заключения". Они не привели ни единого факта о том, что расстрелянные в Катынском лесу были теми, "на которых опиралась польская государственность". Ныне эти утверждения о том, что в Катынском лесу была расстрелена "значительная часть элиты польского общества" постоянно повторяют СМИ Польши и России. (С таким же упорством и также безосновательно о гибели значительной части польской элиты говорят и в связи с крушением самолета президента Польши под Смоленском.)

Авторы "Заключения" уверяли, будто не имеющее прецедентов решение было принято по отношению к тысячам польских офицеров по причине нежелания их содержать и стремления освободить помещение для иных заключенных. К тому же получается, что политика геноцида польского народа, проводившегося немецко-фашистскими оккупантами, не считается достаточно серьезным мотивом для уничтожения польских офицеров по сравнению с теми бытовыми мотивами, которыми якобы руководствовалось начальство НКВД.

Кто виноват?

В опубликованном 24 января 1944 г. сообщении специальной Комиссии по установлении и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров, в частности, говорилось: "Массовые расстрелы польских военнопленных в Катынском лесу производило немецкое военное учреждение, скрывавшееся под условными наименованием "штаб 537 строительного батальона", во главе которого стояли оберлейтенант Арнес (Составители сборника документов Нюрнбергского процесса, выпущенного в Москве в 1954 г., указывали, что, как установил Международный трибунал точную фамилию подполковника (оберлейтанта) – Арнс. Прим. авт.) и его сотрудники оберлейтенант Рекст и лейтенант Хотт".

Иных виновных "обнаружили" авторы "Заключения". Ссылаясь на записку народного комиссара внутренних дел СССР Л. П. Берия, они утверждали, что ее содержание и визы, поставленные на ней, явились основанием для расстрела польских офицеров. В записке, почему-то отпечатанной на двух разных пишущих машинках письмо, изложены предложения о том, как поступить с рядом польских заключенных. Предложения необычные даже для того сурового времени. К заключенным предлагали применить высшую меру наказания, но при этом не знакомить их с действиями правоохранительных органов, проводивших расследование и выносивших приговоры. Хотя с конца 1938 г. порядок рассмотрения подобных дел через "тройки" был осужден и отменен, авторы "Заключения" уверяют, что ради решения судьбы польских офицеров этот осужденный и отмененный порядок был восстановлен.

Под запиской написана фамилия Берии. В углу обозначены фамилии Сталина, Молотова, Ворошилова, Калинина, Кагановича, Микояна.

Авторы "Заключения" исподтишка подсунули совершенно необоснованное утверждение: "Записка Л. П. Берии в ЦК ВКП(б И. В. Сталину содержала проект постановления Политбюро, который был автоматически превращен в постановление с датой 5 марта 1940 г." Где и как произошло это беспрецедентное "автоматическое превращение" авторы "Заключения" умалчивают. Скрыли они и то обстоятельство, что подобных "автоматических превращений" никогда не происходило.

Хотя авторы "Заключения" уверяли, что подписи на записке прошли криминалистическую экспертизу, их многочисленные манипуляции с другими фактами позволяют усомниться в их добросовестности. Известно, что в 1993 году, когда авторы писали "Заключение" в России стало широко известно про манипуляции с подписями, которые совершались тогда. Летом 1993 года предприниматель Бирштейн показал тележурналистам, как с помощью сканнера были подделаны подписи вице-президента РФ А. Руцкого под сомнительными документами. О том, что с тех пор техника продвинулась далеко вперед свидетельствуют многочисленные уголовные дела о подделке всевозможных документов. Давно известны многочисленные подделки картин различных художников разных времен и народов, старинных автографов и древних рукописей. За продажу этих фальшивок мошенники выручают немалые деньги. Успешно подделывают даже древнеегипетские папирусы. Трудно ли подделать бумагу 70-летней давности?

И хотя даже из содержания сомнительной записки не следует, что был отдан приказ о расстреле нескольких тысяч польских офицеров, авторы "Заключения" несколько раз потребовали привлечения покойных членов Политбюро, фамилии которых обозначены на записке, к суровому наказанию по всем нормам международного права. Кроме того, они требовали такого же наказания работников НКВД тех лет, оставшихся в живых к 2 августа 1993 г.: П. К. Сопруненко и Д. С. Токарева.

Это, пожалуй, единственное, что отличает версию авторов "Заключения" от версии геббельсовской пропаганды, которые обвиняли в убийствах польских офицеров неких "комиссаров" НКВД – Льва Рыбака, Авраама Борисовича, Павла Броднинского и Хаима Финберга.

Известно, что данные персонажи были плодом геббельсовской фантазии. Нет сомнения в том, что аналогичный источник послужил авторам "Заключения" для обвинения других лиц в убийстве польских офицеров.

 

Как было совершено преступление и попытки опровергнуть выводы Комиссии Н. Н. Бурденко.

 

В сообщении специальной Комиссии по установлении и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных утверждалось: "Общее количество трупов по подсчету судебно-медицинских экспертов достигает 11000. Судебно-медициннские эксперты произвели подробное исследование извлеченных трупов, тех документов и вещественных доказательств, которые были обнаружены на трупах и могилах. Одновременно со вскрытием могил и исследованием трупов комиссия произвела опрос многочисленных свидетелей из местного населения, показаниями которых точно устанавливается время и обстоятельства преступлений, совершенных немецкими оккупантами".

"Из всех материалов, находящихся в распоряжении специальной комиссии, а именно: показаний свыше ста опрошенных свидетелей, данных судебно-медицинской экспертизы, документов и вещественных доказательств, извлеченных из могил Катынского леса, с неопровержимой ясностью вытекают следующие выводы:

"1. Военнопленные поляки, находившиеся в трех лагерях западнее Смоленска и занятые на работах до начала войны, оставались там и после вторжения немецких оккупантов в Смоленск, до сентября 1941 года включительно".

"2. В Катынском лесу осенью 1941 года немецкими оккупационными

властями производились массовые расстрелы польских военнопленных из вышеуказанных лагерей"...

"4. В связи с ухудшением для Германии общей военно-политической обстановки к началу 1943 г. немецкие оккупационные власти, в провокационных целях, предприняли ряд мер к тому, чтобы приписать свои собственные злодеяния органам советской власти в расчете поссорить русских с поляками".

"В этих целях:

а) немецко-фашистские захватчики путем уговоров, попыток подкупа, угроз и варварских истязаний старались найти "свидетелей" из числа советских граждан, от которых добивались ложных показаний о том, что военнопленные поляки якобы были расстреляны органами советской власти весной 1940 года;

б) немецкие оккупационные власти весной 1943 года свозили из других мест трупы расстрелянных ими военнопленных поляков и складывали их в разрытые могилы Катынского леса с расчетом скрыть следы собственных злодеяний и увеличить число "жертв большевистских зверств" в Катынском лесу;

в) готовясь к своей провокации, немецкие оккупационные власти для работы по разрытию могил в Катынском лесу, извлечению оттуда изобличающих документов и вещественных доказательств использовали до 500 русских военнопленных, которые по выполнении этой работы были немцами расстреляны".

"6. Данными судебно-медицинской экспертизы с несомненностью устанавливается:

а) время расстрела – осень 1941 года;

б) применение немецкими палачами при расстреле польских военнопленных того же способа – пистолетного выстрела в затылок, который применялся ими при массовых убийствах советских граждан в других городах, в частности в Орле, Воронеже, Краснодаре и в том же Смоленске..."

"7. Выводы из свидетельских показаний и судебно-медицинской экспертизы о расстреле немцами военнопленных поляков осенью 1941 года полностью подтверждаются вещественными доказательствами и документами, извлеченными из катынских могил".

Эти выводы специальной Комиссии авторы "Заключения" подвергли грубым нападкам. При этом они опять прибегали к подтасовке фактов, а то и мелкому жульничеству. Стараясь доказать, что члены Комиссии не были свободны в своих суждениях. авторы "Заключения" написали: "Задачи комиссии Н. Н. Бурденко... определялись в письме, возглавлявшему Чрезвычайную государственную комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, председателя Президиума Верховного Совета Н. М. Шверника". При этом после слов "Верховного Совета" опущено упоминание "РСФСР" и у читателей "Заключения" может создаться впечатление, будто Шверник в это время занимал высший государственный пост в СССР. Между тем ничего не было ненормального в том, что глава Чрезвычайной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков писал письмо членам специальной Комиссии по этим же вопросам.

Обрушивая брань в адрес комиссии Н. Н. Бурденко (в "Заключении" голословно сказано: "Выводы комиссии Н. Н. Бурденко были звеном в цепи фальсификации, предпринятой сталинским партийно-государственным руководством для сокрытия правды о катынском злодеянии"), авторы "Заключения" не нашли ни единого слова критики в адрес геббельсовской версии. В то же время очевидно, что у авторов "Заключения" не имелось фактов для грубых атак на комиссию Н. Н. Бурденко. Они были вынуждены признать: "Следует подчеркнуть, что в материалах настоящего дела отсутствуют полные протоколы судебно-медицинских исследований останков экспертами комиссии Н. Н. Бурденко, соответствующий материал для последующих микроскопических и химических исследований в лабораторных условиях... Упомянутые материалы не удалось обнаружить в различных архивах и в ходе настоящего следствия. В то же время именно эти документы должны были лечь в основу, на которой базировали бы свои выводы комиссия судебно-медицинских экспертов".

Те же свидетельства, которые сохранились, были отметены членами комиссии экспертов 1993 года как недостаточные. "Заключение" голословно объявило, что "большинство документов... не могут служить доказательствами" или являются "заведомо фальшивыми". Между тем еще в ходе Нюрнбергского процесса свидетель обвинения профессор судебной медицины В. И. Прозоровский привел немало свидетельств того, что расстрел польских офицеров не был произведен весной 1940 года. Он упоминал письмо, найденное судебным экспертом у одного трупа, отправленное из Варшавы 12 сентября 1940 г. и полученное сначала в Москве 28 сентября 1940 г. На трупах были найдены письма и квитанции с датировками за 12 ноября 1940 г., 6 апреля 1941 г., 20 июня 1941 г. При этом надо учитывать, что немецкие мастера фальсификации постарались уничтожить значительную часть материалов, которые очевидно противоречили их версии о расстреле польских офицеров весной 1940 года.

На процессе в Нюрнберге был допрошен бывший заместитель бургомистра Смоленска профессор астрономии Борис Базилевский, рассказавший о своих беседах с представителями оккупационной администрации осенью 1941 г.. Свидетель показал, что от коменданта Смоленска фон Швеца русские сотрудники городского управления узнали об уничтожении польских военнопленных в сентябре 1941 года.

На Нюрнбергском процессе были допрошены и те эксперты, которых использовали немецкие оккупанты для придания объективности "расследования" в Катынском лесу. Так, "болгарский эксперт" Марко Марков показал: "Мы были в Катынском лесу два раза". Он показал, что каждый раз пребывание продолжалось не более 3 – 4 часов. Марков говорил: "В нашем присутствии не были разрыты новые могилы. Нам показали лишь несколько могил, уже разрытых до нашего вскрытия... Вся наша остальная деятельность в течение этих двух дней носила характер быстрого осмотра под руководством немцев. Это напоминало туристскую прогулку". И тем не менее ознакомившись с некоторыми трупами, Марков заявил, что судя по их состоянию, "они находились в земле не более полутора лет".

Пытаясь опровергнуть выводы Комиссии Н. Н. Бурденко, авторы "Заключения" прибегли к очередной манипуляции фактами. Они написали: "Предпринятая на Нюрнбергском процессе в 1946 г. попытка советского обвинения в опоре на "Сообщение специальной комиссии" возложить вину за расстрел на Германию успеха не имела. Международный трибунал не признал выводы этого документа достаточно обоснованными, показания свидетелей – убедительными и не включил в приговор это преступление в вину немцам. Это решение советским обвинением не оспаривалось и протест не вносился, хотя в других случаях советский представитель протест вносил. Вопрос об ответственности за катынское преступление Международный военный трибунал оставил открытым: предпочел не ставить под удар единство антигитлеровской коалиции".

На самом деле Международный трибунал не выносил решений о непризнании выводов Комиссии Н. Н. Бурденко "достаточно обоснованными" и признании "показания свидетелей" неубедительными. Также известно, что Международный трибунал, заслушав множество свидетельских показаний и приняв много документальных материалов к рассмотрению, не включил в приговор главным военным преступникам и доли тех свидетельств, которые были представлены на Нюрнбергском процессе. Протесты советского обвинения вносились лишь в связи с мерами наказаниями, выбранными для ряда подсудимых, и не признания преступными ряда государственных организаций Германии. Заявление о провале усилий советских обвинителей по обвинению немецко-фашистских оккупантов – очередная попытка скрыть правду с помощью лживых уверток. Кроме того, это – яркое свидетельство стремления экспертов оправдать преступления немецко-фашистских оккупантов и заслужить одобрение от идейно-политических наследников Геббельса.

Пытаясь опровергать выводы Комиссии Н. Н. Бурденко, авторы "Заключения" утверждали, что "с 1 апреля по 19 мая 1940 г. на основании составленных П. К. Сопруненко и его заместителем И. И. Хохловым списков" заключенные из лагерей военнопленных были отправлены во внутренние тюрьмы НКВД, где они и были расстреляны. После этого идет длинный перечень букв и цифр, которые видимо должны обозначать некие документы. Правда, тут же содержится примечательная оговорка: "Значительная часть документов о военнопленных для сокрытия факта расстрела была сожжена". Ни единого документа, который якобы сохранился и подтверждал подобный факт, в "Заключении" приведен не был.

В "Заключении" сказано: "Военных расстреливали в подвальном помещении по одному выстрелом в затылок из немецкого пистолета "Вальтер". Это предложение позволило авторам "Заключения" объяснить наличие немецких пуль в телах расстрелянных польских офицеров. Еще когда Смоленск был в руках оккупантов, эксперты из направленной немцами в Катынь комиссии польского Красного Креста установили, что пули, которыми были расстреляны польские офицеры, были немецкой марки "Геко", серия Д, калибр 7,65 мм. На Нюрнбергском процессе помощник главного обвинителя от СССР Смирнов предъявил телеграмму, направленную чиновником генерал-губернаторства Хейнрихом из Смоленска старшему административному советнику Вейрауху в Краков: "Часть делегации Польского Красного Креста вчера возвратилась из Катыни. Сотрудники Польского Красного Креста привезли с собой гильзы патронов, использовавшихся при расстреле жертв в Катыни. Выяснилось, что это – немецкие боеприпасы. Калибр 7.65, фирма "Геко". Письмо следует. Хейнрих".

Правда, зависимые от немцев представители польского Красного креста не решились, как это сказано в "Заключении", признать ответственность немцев за преступление: "Факт использования немецкого оружия не был признан определяющим для установления вины той или иной стороны". Но для Геббельса обнаружение немецких пуль стало неприятной неожиданностью. 8 мая 1943 г. он записал в своем дневнике: "К сожалению в могилах Катыни были обнаружены немецкие боеприпасы. Вопрос о том, как это произошло нуждается в выяснении". Затем Геббельс очевидно стал придумывать версию, как объяснить присутствие немецких пуль и записал: "Полагаю, это то, что мы продали в период наших дружеских отношений с Советской Россией, или же советские люди сами побросали их в могилы".

Нелепость этих уверток была очевидна. Нет никаких оснований полагать, что немецкие пули служили в качестве боеприпасов Красной Армии. Еще нелепее предположить, что немецкие пули были сознательно использованы для расстрела польских офицеров или подброшены в могилы с целью ввести в заблуждение мировую общественность. В этом случае надо предположить, что советские власти еще весной 1940 г. заранее предвидели оккупацию Смоленска немцами и обнаружение ими захоронения.

Обнаружение немецких пуль в трупах перечеркивало усилия гитлеровских фальсификаторов, и Геббельс приходил к неутешительному для себя выводу: "Если это станет известно врагу, то от всей катынской истории придется отказаться".

* * *

Эсперты комиссии, составившие "Заключение", пришли на помощь Геббельсу. Утверждать, что все советские солдаты были вооружены немецкими "вальтерами" они не решились. Известно, что Красная Армия вполне обходилась отечественными пистолетами. Так, в годы Великой Отечественной войны на долю пистолетов, поставленных по ленд-лизу, пришлось всего 0,8% от общего объема произведенных в СССР. Естественно, что до войны, доля иностранных пистолетов была еще меньшей. Однако нетрудно предположить, что у работников НКВД в Смоленске был один "вальтер". Именно с его помощью, по мнению авторов "Заключения", перебили десять тысяч польских офицеров "по одному". Правда, неясно, сколько времени потребовалось бы для этого.

Нелепость потуг экспертов из комиссии спасти ложь Геббельса очевидна. Из телеграммы Хейнриха следует, что в могилах найдены гильзы патронов. Между тем авторы "Заключения" утверждали, что польских офицеров расстреливали в подвалах тюрем. Тогда надо предположить, что вместе с трупами в Катынский лес свозились зачем-то и гильзы. Авторов "Заключения" подвела их склонность мыслить расхожими стереотипами. Из чтения антисоветской литературы они узнали, что в НКВД расстреливали в подвалах. Упорно держась за свой убогий вымысел, они не удосужились ознакомиться с документами, из которых следовало, что гильзы от немецких патронов лежали в могилах, вырытых в лесу. Ясно, что они туда попали во время расстрела офицеров и их туда не вывозили партиями из подвалов.

Опираясь лишь на лживые фантазии и ничем не подтвержденные заявления, авторы "Заключения" прибегали к логическим натяжкам и сомнительным допущениям, чтобы вопреки выводам Комиссии Н. Н. Бурденко обвинить руководство НКВД и Советского государства в уничтожении польских офицеров.

Совершенно очевидно, что авторы "Заключения", имевшие ученые звания, извратили представления о научном и объективном исследовании. Содержание "Заключения" отражало позицию части научной интеллигенции страны, которая в 1993 году послушно выполняла политический заказ правительства Ельцина и была готова пойти на сделку со своей совестью и своим профессиональным долгом. Подобные им люди осенью 1993 года одобрили кровавую и противозаконную расправу с Советами и оппозицией. Возвращение к этому документу – это опасный признак в общественной жизни нашей страны.

 

Кандидат исторических наук Ю. В. Емельянов.

 

 

Газета «Советская Россия» публикует материал Юрия Емельянова, посвященный катынской трагедии.

 

С самого начала апреля, когда до Дня Победы оставалось немногим более месяца, средства массовой информации России стали уделять все больше и больше внимания единственному событию, связанному с Великой Отечественной войной, – гибели польских офицеров в Катынском лесу. Впервые сообщения об этом поступили из гитлеровской Германии 13 апреля 1943 г. В них утверждалось, будто польские офицеры были убиты советскими властями. 2 апреля по телеканалу «Россия К» был показан фильм Анд­жея Вайды «Катынь», в котором вина за расстрелы поляков была возложена на советские власти. В обсуждении фильма приняли участие представители столичной интеллигенции (кинорежиссер Н.Михалков, историк А.Чубарьян, руководитель Федерального архивного агентства А.Артизов), которые дружно солидаризировались с содержанием фильма и его выводами.

Через пять дней, 7 апреля, на кладбище в Катынском лесу состоялась траурная церемония, для участия в которой прибыл премьер-министр Польши Д.Туск. В этой церемонии принял участие глава правительства РФ В.В.Путин, который в своем выступлении возложил ответственность на Советское правительство за гибель поляков. Гибель 10 апреля другой польской делегации во главе с президентом Польши Лехом Качиньским, также направлявшейся в Катынский лес, стала поводом для новых акций в связи с событиями многолетней давности. В них также повторялись утверждения, впервые прозвучавшие в гитлеровской пропаганде.

Через неделю тему Катыни подхватил президент РФ Д.А.Медведев. Прибыв 18 апреля в Краков на похороны Качиньского, президент обвинил лично Сталина в организации массовых казней в Катынском лесу. Медведев вернулся к вопросу о Катыни в ходе своей поездки по Скандинавским странам. Повторяя свои обвинения в адрес советских властей с эмоциональным накалом, Д.А.Медведев объявил 28 апреля на пресс-конференции в Копенгагене о своем распоряжении разместить на правительственном сайте материалы, относящиеся к катынскому делу. Прибегнув к любимому им способу распространения информации через интернет, президент России продемонстрировал высокую степень значимости для него вопроса, который стал предметом гласности 67 лет назад, и фактическое согласие с утверждениями гитлеровской пропаганды того времени по поводу захоронений в Катынском лесу.

Как скрыть убийство миллионов с помощью трупов в Катынском лесу
Почти ровно за 67 лет до гибели президента Польши Леха Качиньского и его спутников под Смоленском Йозеф Геббельс записал 9 апреля 1943 г. в своем дневнике: «Вблизи Смоленска были найдены массовые захоронения поляков». Геббельс утверждал: «Большевики просто расстреляли и затем закопали в общие могилы около 10 тысяч польских пленных, среди которых были граж­данские лица, священники, представители интеллигенции, художники и т. д.».
Не пояснив, как была доказана ответственность «большевиков» и как были установлены профессиональные занятия покойников, Геббельс поспешил записать, как он решил использовать трупы, обнаруженные в могилах. В том же абзаце сказано: «Я принял меры для того, чтобы журналисты из нейтральных стран посетили польские массовые захоронения. Я также принял меры, чтобы туда привезли представителей польской интеллигенции. Они сами смогут увидеть, что их ждет, если осуществится их желание и немцы потерпят поражение от большевиков».

Цинизм Геббельса не имел границ. К этому времени Польша уже четвертый год была под пятой  немецко-фашистских оккупантов. В памятной записке М.Бормана, предъявленной на Нюрнбергском процессе, излагались принципы германской политики в Польше, превращенной в генерал-губернаторство. Через год после начала оккупации, 2 октября 1940 г., А.Гитлер, по свидетельству М.Бормана, в своей беседе с генерал-губернатором Г.Франком «подчеркнул, что поляки, в противоположность нашим немецким рабочим, рождены специально для тяжелой работы; нашим немецким рабочим мы должны предоставлять все возможности выдвижения: по отношению к полякам об этом не может быть и речи. Даже нужно, чтобы жизненный уровень в Поль­ше был низким, и повышать его не следует... Если поляк будет работать 14 часов, то, несмотря на это, он должен зарабатывать меньше, чем немецкий рабочий».

Борман писал: «Фюрер разъяснил, что... будет совершенно правильным, если в губернаторстве будет избыток рабочей силы, тогда необходимые рабочие будут действительно ежегодно поступать оттуда в империю. Непременно следует иметь в виду, что не должно существовать польских помещиков; там, где они будут – как бы жестоко это ни звучало, – их следует уничтожить... Фюрер подчеркнул еще раз, что для поляков должен существовать только один господин – немец; два господина, один возле другого, не могут и не должны существовать; поэтому должны быть уничтожены все представители польской интеллигенции. Это звучит жестоко, но таков жизненный закон».

Излагая программу действий по отношению к церкви в Поль­ше, Гитлер сказал: «Будет правильным, если поляки останутся католиками; польские священники будут получать от нас пищу, за это они станут направлять своих овечек по желательному для нас пути. Священники будут оплачиваться нами, и за это они будут проповедовать то, что мы захотим. Если найдется священник, который будет действовать иначе, то разговор с ним будет короткий. Задача священника заключается в том, чтобы держать поляков спокойными, глупыми и тупоумными. Это полностью в наших интересах».

Но и до получения этих указаний Гитлера, Франк уже начал проводить безжалостную политику по отношению к польскому народу. В первый же год после начала оккупации свыше 2 миллионов поляков были вывезены на принудительные работы в Германию. Польское население подвергалось жестоким репрессиям. В интервью Ганса Франка, данном корреспонденту газеты «Фёлькишер беобахтер» Клайссу 6 февраля 1940 г., генерал-губернатор объяснял, чем отличается жизнь в «протекторате Богемия и Моравия» от жизни в генерал-губернаторстве: «Образно я могу об этом сказать так: в Праге были, например, вывешены красные плакаты о том, что сегодня расстреляно 7 чехов. Тогда я сказал себе: «Если бы я захотел отдать приказ о каждых семи расстрелянных поляках, то в Польше не хватило бы лесов, чтобы изготовить бумагу для таких плакатов.

Да, мы должны были поступать жестоко».
Однако вскоре Франк заявил, что до сих пор оккупанты не действовали в полную силу при проведении репрессий. 30 мая 1940 г. в своем выступлении перед руководителями полиции генерал-губернаторства Ганс Франк говорил: «10 мая началось наступление на западе, и в этот день во всем мире пропал интерес к событиям, которые происходят здесь, у нас». Франк жаловался на то, что до тех пор в мире публиковались сообщения о массовых репрессиях в Польше, и это, мол, заставляло оккупационные власти проявлять известную сдержанность. «С 10 мая, – объявлял Франк, – мы не придаем этой ужасной всемирной пропаганде никакого значения... Я признаюсь откровенно, что тысячи поляков поплатятся за это жизнью, и прежде всего это будут руководящие представители польской интеллигенции... Обергруппенфюрер СС Крюгер и я решили, что мероприятие по умиротворению будет проведено ускоренными темпами».
О том, что означало это «мероприятие по умиротворению», Ганс Франк пояснил в своем дневнике в 1940 г.: «Кто нам подозрителен, должен быть тотчас ликвидирован. Если в концентрационных лагерях рейха находятся заключенные из генерал-губернаторства, то они должны быть... уничтожены на месте».
Население польских земель, включенных в состав Германии, было полностью лишено прав. В официальном докладе правительства Польши, представленном для Нюрнбергского процесса, указывалось: «4 декабря 1941 г. Геринг, Фрик и Ламмерс подписали... декрет, который фактически ставил всех поляков и евреев на присоединенных территориях вне закона. Декрет делает из поляков и евреев особую, второсортную, группу граждан. По этому декрету поляки и евреи обязаны к безусловному послушанию по отношению к рейху... Введены были новые принципы права. Наказание могло быть наложено «по интуиции», обвиняемый был лишен права выбора защитника и права апелляции».

В докладе говорилось: «Одной из наиболее отвратительных черт гитлеровской оккупации в Польше было применение системы заложничества. Коллективная ответственность, уплата коллективной пени и торговля человеческой жизнью считались лучшим методом порабощения польского народа». В своем выступлении перед руководителями нацистских партийных организаций в Кракове Франк говорил: «Я не постеснялся заявить, что если будет убит один немец, то будет расстреляно до ста поляков».
Заложников захватывали и расстреливали даже в тех случаях, когда преступление носило явно уголовный характер. После ограбления и убийства семьи немецких колонистов в деревне Юзефув 300 жителей этой деревни были расстреляны. За убийство бандитом полицейского было схвачено около 170 заложников в селении Вавер, а 107 из них расстреляны.

Уже к концу 1939 года в Польше было уничтожено свыше 100 тысяч человек. На территории Польши были созданы лагеря смерти: Освенцим (или Аушвиц), Майданек, Треблинка и другие. В своем выступлении Франк говорил: «Если бы я пришел к фюреру и сказал ему: «Мой фюрер, я докладываю, что я снова уничтожил 150 000 поляков», – то он бы сказал: «Прекрасно, если это необходимо». К концу своего хозяйничанья немцами было уничтожено около 6 миллионов поляков – 22% населения страны. Конечная цель политики геноцида состояла в ликвидации всего польского народа к 1950 году.
Совершенно очевидно, что геббельсовская пропагандистская кампания вокруг захоронений под Смоленском была организована с тем, чтобы скрыть преступления оккупантов в Польше и создать впечатление, будто самые страшные злодеяния по отношению к польскому народу были совершены в Советской стране и ее властями.

Ныне создается впечатление, что эти усилия гитлеровцев увенчались успехом. В последние недели в польских средствах массовой информации постоянно повторялось, что «Катынь – это главная рана польского народа». В эти дни в Польше не говорили о целенаправленном уничтожении интеллигенции и планомерном геноциде всего польского народа в годы немецкой оккупации, но зато постоянно твердили о чудовищных массовых расстрелах и об уничтожении «польской элиты» советскими властями в Катынском лесу. (Никаких доказательств, что в катынских могилах на самом деле была погребена польская элита, не приводилось. Потом с таким же пафосом и также бездоказательно стали говорить, что в самолете вместе с Лехом Качиньским погибла значительная часть «польской элиты».)

Можно возмущаться тем, что канун празднования 65-летия Победы над гитлеровской Германией был избран для проведения мероприятий, в которых главным виновником горя поляков была избрана наша страна. Можно поражаться беспамятству людей, забывших, что в сражениях 1939 года против германской армии, которые увенчались утратой Польшей независимости, польская армия потеряла 66 тысяч человек, а наша страна отдала 600 тысяч жизней своих сыновей только в боях на польской земле ради восстановления утраченной независимости польского государства. Хотя более 120 тысяч польских офицеров, солдат и партизан погибли в боях с немецко-фашистскими захватчиками, не следует забывать, что ради разгрома гитлеровской Германии и ее союзников погибло свыше 8 миллионов советских воинов. Но сколько бы ни сокрушались по поводу вопиющих искажений в восприятии исторических реалий в польском обществе, это дело поляков.

Удивительно другое: почему эту интерпретацию давних событий с гипертрофированной экспрессией повторяют нынешние руководители России. Ни слова не говоря об уничтожении польского народа гитлеровскими оккупантами и спасении польского народа Красной Армией от физического уничтожения, наши руководители вслед за польским обществом обвиняют своих советских предшественников по руководству страной в расстреле польских офицеров.

Как посеять вражду между славянскими народами. Совершенно очевидно, что гитлеровская пропагандистская кампания вокруг захоронений в Катынском лесу имела другой целью сорвать наметившееся в годы войны, но нелегко развивавшееся сотрудничество между польским и советским народами в совместной борьбе против гитлеровской Германии. В течение всего предвоенного периода польско-советские отношения далеко не были дружественными. Однако годы фашистской оккупации в значительной степени ослабили враждебное отношение к нашей стране, которое так старательно культивировалось правящими кругами Польши перед войной. Многие поляки понимали, что освобождение от гнета и спасение от уничтожения принесет им лишь Красная Армия. С мая 1942 г. борьбу против захватчиков развернули партизаны из Гвардии людовы, последовательно выступавшие за союз с нашей страной.

Развязывая провокационную кампанию вокруг захоронений в Катынском лесу, Геббельс не скрывал того, что собирался с ее помощью нейтрализовать просоветские настроения в Польше.
К тому времени необходимость объединить усилия в борьбе против гитлеризма, вознамерившегося поработить и уничтожить славянские народы, осознали даже в кругах польской эмиграции, занимавших ранее злобно антисоветскую позицию. Это осознание привело к подписанию 30 июля 1941 г. соглашения между эмигрантским правительством Польши и правительством СССР о восстановлении дипломатических отношений. Соглашение также предусматривало «создание на территории СССР польской армии под командованием, назначенным Польским правительством с согласия Советского правительства». В ряды армии должны были войти польские солдаты и офицеры, оказавшиеся в советском плену после освобождения Красной Армией Западной Украины и Западной Белоруссии в сентябре 1939 г.
Советское руководство также придавало большое значение улучшению советско-польских отношений. Это продемонстрировал прием 3 декабря 1941 г. И.В.Сталиным в Кремле главы эмигрантского правительства генерала В.Сикорского. Несмотря на тяжелейшее положение на фронте в тот день, Сталин беседовал с польским премьером в течение двух часов. На другой день в присутствии Сталина была подписана «декларация правительства Советского Союза и правительства Польской Республики о дружбе и взаимопомощи». Декларация объявляла о том, что «оба правительства окажут друг другу во время войны помощь, а войска Польской Республики, расположенные на территории Советского Союза, будут вести войну с немецкими разбойниками рука об руку с советскими войсками. В мирное время основой их взаимоотношений будут доброе соседское сотрудничество, дружба и обоюдное честное выполнение принятых обязательств». При подписании декларации присутствовал также генерал Андерс, возглавивший формируемые на советской земле польские войска.

25 декабря 1941 г. в разгар битвы под Москвой ГКО СССР принял постановление «О польской армии на территории СССР», в котором говорилось о том, что в ее рядах уже находится 96 тысяч человек.
Однако вскоре стали возникать проблемы в отношениях между руководством формируемой армии и советскими властями. Поляки были недовольны недостаточным, по их мнению, снабжением и вооружением. Возможно, для жалоб были основания, но они не учитывали тяжелое положение со снабжением и вооружением всех вооруженных сил нашей страны в то время. НКВД сообщал об антисоветских настроениях в армии Андерса, которые проявлялись и в нежелании идти сражаться на фронт. Эти проблемы стали предметом беседы Сталина с Андерсом 18 марта 1942 г. По словам Андерса, Сталин говорил ему: «Мы не торопим поляков к выступлению на фронт. Поляки могут выступить и тогда, когда Красная Армия подойдет к польским границам».

Однако Андерс стал настаивать на вывозе его армии из СССР и передислокации на фронт, где сражались западные союзники. Его просьба была удовлетворена. В ходе эвакуации, осуществленной двумя партиями в марте и в августе 1942 г. через Иран к началу сентября, Советский Союз покинуло около 80 тысяч польских солдат и офицеров, а также более 37 тысяч членов их семей. Вместо сражений на советско-германском фронте офицеры и солдаты Андерса долго охраняли британские нефтепромыслы в Ираке. Лишь в последующем они приняли участие в боях в Северной Африке и в боях под Монтекассино в Италии в 1944 г. На территории СССР остались те польские солдаты и офицеры, которые пожелали сражаться вместе с Красной Армией. Созданный в марте 1943 г. Союз польских патриотов во главе с В.Василевской, А.Лямпе и А.Завадовским при поддержке Советского правительства сформировал дивизию имени Костюшко во главе с генералом З.Берлингом.

Эта дивизия приняла боевое крещение в боях под Ленино 12–13 октября 1943 г. В последующем дивизия превратилась в корпус и, наконец, стала Войском польским. Роль этого формирования в боевых действиях была высоко оценена Советским правительством. Единственная иностранная часть, участвовавшая в параде Победы 24 июня 1945 г., представляла Войско польское.
Между тем после эвакуации армии Андерса по мере приближения Красной Армии к польской территории отношения с эмигрантским правительством стали ухудшаться. 25 февраля 1943 г. правительство Сикорского опубликовало заявление о непризнании воссоединения западных областей Украины и Белоруссии с соответствующими республиками СССР. В нем говорилось, что «в вопросе о границах между Польшей и Советской Россией сохраняется статус-кво, существовавший до 1 сентября 1939 г.». Эмигрантское правительство, гласила декларация, «считает, что подрыв этой позиции, соответствующей Атлантической хартии, вредит единству Объединенных Наций». В то же время в заявлении утверждалось, что «ни до начала войны, ни во время войны польский народ не соглашался на какое-либо сотрудничество с немцами против Советского Союза».

3 марта в «Правде» было опубликовано заявление ТАСС, в котором констатировалось, что «польское правительство не хочет признать прав украинского и белорусского народов быть объединенными в своих национальных государствах» и «таким образом выступает за раздел украинских и белорусских земель, за продолжение политики раздробления украинского и белорусского народов». ТАСС в своем заявлении также напоминал о «профашистской политике сближения с гитлеровской Германией польского правительства и его министра Бека, стремившихся противопоставить Польшу Советскому Союзу».
Совершенно очевидно, что ни создание на территории СССР Союза польских патриотов в марте 1943 г., ни первый публичный обмен резкими заявлениями между Советским правительством и эмигрантским правительством в Лондоне не прошли мимо внимания руководства Третьего рейха, решившего подлить масла в огонь растущих польско-советских разногласий. Вряд ли можно признать случайным, что через месяц с небольшим после этих событий фашисты «обнаружили» захоронения в Катынском лесу. Вероятно, им потребовался месяц для того, чтобы соответствующим образом подготовить могилы и трупы.
На другой день после сообщений по германскому радио о находках в Катынском лесу Геббельс записал 14 апреля в своем дневнике: «Мы самым широким образом используем обнаружение 12 тысяч польских офицеров, убитых ГПУ, для антибольшевистской пропаганды. Мы направили нейтральных журналистов и представителей польской интеллигенции на место, где были найдены захоронения... Фюрер дал нам разрешение подготовить драматичный пресс-релиз для германской прессы. Я дал инструкции, чтобы максимально использовать этот пропагандистский материал. Мы будем обыгрывать его в течение пары недель».

Хотя Геббельс ошибся и его пропагандистский материал оказался поразительно живучим, просуществовав значительно более двух недель, расчеты гитлеровцев на провоцирование разрыва между СССР и польским правительством оправдались. Сразу же после сообщений в германской печати о захоронениях под Смоленском министр национальной обороны эмигрантского правительства опубликовал коммюнике, в котором фактически поддерживалась гитлеровская версия об ответственности советских властей за расстрел 10 тысяч польских офицеров. 18 апреля со сходным заявлением выступило эмигрантское правительство, которое, кроме того, солидаризировалось с предложением гитлеровской Германии о проведении расследования в Катынском лесу комиссией Международного Красного Креста.
17 апреля Геббельс с удовлетворением писал в дневнике: «Катынский эпизод превращается в гигантское политическое дело с далеко идущими последствиями. Мы используем его всяким возможным способом». Имитируя в своих пропагандистских материалах деланное возмущение «зверствами большевиков», Геббельс не скрывал в дневнике ни своей ненависти к полякам, ни своего стремления запугать Польшу и весь мир возможными последствиями победы Красной Армии. Он писал: «Хотя от 10 до 12 тысяч поляков стали жертвами, это отчасти их собственная вина, так как они были подлинными инициаторами этой войны. Но теперь пусть они помогут открыть глаза народам Европы относительно того, что собой представляет большевизм».

19 апреля 1943 г. «Правда» опубликовала статью «Польские сотрудники Гитлера». В ней приводились примеры того, как немецко-фашистские оккупанты уже не раз выдавали свидетельства о совершенных ими массовых убийствах за следы «большевистского террора». В статье говорилось: «Как теперь стало совершенно ясным, немцы захватили бывших польских военнопленных, находившихся в 1941 году в районах западнее Смоленска на строительных работах и попавших вместе со многими советскими людьми, жителями Смоленской области, в руки немецко-фашистских палачей летом 1941 года, после отхода советских войск из района Смоленска. Немцы зверски убили бывших польских военнопленных и многих советских людей, а теперь хотят замести следы своих преступлений и, надеясь, что найдутся легковерные люди, которые этому поверят, пытаются прикрыть свои чудовищные злодеяния новой очередной порцией гнусных измышлений».

В статье обращалось особое внимание на характерную для нацистов антисемитскую направленность сообщений о катынском деле. Статья гласила: «Чувствуя величайший гнев всего прогрессивного человечества против расправ с беззащитным мирным населением и, в частности, с евреями, гитлеровцы изо всех сил стараются натравить легковерных и наивных людей на евреев. С этой целью гитлеровцы изобретают каких-то мифических еврейских «комиссаров», якобы участвовавших в убийстве 10 тысяч польских офицеров.

Опытным мастерам провокаций нетрудно придумать несколько фамилий никогда не существовавших людей. Таких «комиссаров» – Льва Рыбака, Авраама Борисовича, Павла Броднинского и Хаима Финберга, названных германским информационным бюро, немецко-фашистские жулики просто выдумали, так как таких «комиссаров» ни в «Смоленском отделении ГПУ», ни вообще в органах НКВД не было и нет. Все это сфабриковано слишком грубо и топорно, чтобы можно было такие сказки принять хотя бы за тень действительности, и слишком чудовищно, чтобы можно было в какой бы то ни было мере и в какой бы то ни было форме солидаризироваться с этим гнусным делом».
21 апреля Сталин направил Черчиллю послание, в котором «поведение польского правительства в отношении СССР» было объявлено «совершенно ненормальным, нарушающим все правила и нормы во взаимоотношениях двух союзных держав». В послании выражалось возмущение тем, что «враждебная Советскому Союзу клеветническая кампания, начатая немецкими фашистами по поводу ими же убитых польских офицеров в районе Смоленска, на оккупированной германскими войсками территории, была сразу же подхвачена правительством г. Сикорского и всячески разжигается польской официальной печатью. Правительство г. Сикорского не только не дало отпора подлой фашистской клевете на СССР, но даже не сочло нужным обратиться к Советскому правительству за какими-либо вопросами или разъяснениями по этому поводу».

В послании отмечалось, что немецко-фашистские организаторы кампании «использовали некоторые подобранные ими же самими польские профашистские элементы из оккупированной  Поль­ши, где все находится под пятой Гитлера и где честный поляк не может открыто сказать своего слова». В послании указывалось, что «для «расследования» привлечен как польским правительством, так и гитлеровским правительством Международный Красный Крест, который вынужден в обстановке террористического режима с его виселицами и массовым истреблением мирного населения принять участие в этой следственной комедии, режиссером которой является Гитлер. Понятно, что такое «расследование», осуществляемое к тому же за спиной Советского правительства, не может вызвать доверия у сколько-нибудь честных людей».

В послании говорилось: «В то время, как народы Советского Союза, обливаясь кровью в тяжелой борьбе с гитлеровской Германией, напрягают все свои силы для разгрома общего врага русского и польского народов и всех свободолюбивых демократических стран, правительство г. Сикорского в угоду тирании Гитлера наносит вероломный удар Советскому Союзу».
Сталин предупреждал Черчилля о намерении Советского правительства прервать отношения с правительством Сикорского.

В своем ответе от 24 апреля Черчилль пытался оправдывать Сикорского. Он писал, что тот «находится под угрозой свержения его поляками, которые считают, что он недостаточно защищал свой народ от Советов». Черчилль пугал, что «мы получим кого-либо похуже» и просил Сталина повременить с разрывом отношений. Однако в своем ответе на другой день Сталин сообщил Черчиллю, что нота о разрыве отношений уже вручена. Нота, которую 25 апреля 1943 г. народный комиссар иностранных дел В.М.Молотов вручил послу Польши Ромеру, почти дословно повторяла приведенные выше положения из послания Сталина к Черчиллю, и это позволяет понять, кто был ее автором. В то же время в ноте было примечательное добавление: «Советскому Союзу известно, что эта враждебная кампания против Советского Союза предпринята польским правительством, для того чтобы путем использования гитлеровской клеветнической фальшивки произвести нажим на Советское правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счет интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы». На основании вышеизложенного Советское правительство объявляло о разрыве дипломатических отношений с эмигрантским правительством в Лондоне.

29 апреля Геббельс в своем дневнике не скрывал своей радости:
«Польский конфликт все еще находится на авансцене. Редко с начала этой войны какое-либо дело вызывало бы так много публичных дискуссий... Признают, что я сумел вбить глубокий клин в стан врагов, спровоцировав гораздо более значительный кризис, чем тот, что возник между Дарланом и де Голлем некоторое время назад». В

Вновь восторгаясь собственным успехом, Геббельс записал 1 мая: «Англо-американский лагерь в ужасе от успеха пропаганды, сумевшей так глубоко вбить клин во вражескую коалицию».
Через два с половиной месяца после разрыва советско-поль­ских отношений 4 июля 1943 г. глава эмигрантского правительства Польши генерал Сикорский погиб в авиакатастрофе над Гибралтаром в ходе инспекционной проверки польских войск, участвовавших в боях на Средиземноморье. Его преемники, возглавлявшие затем эмигрантское правительство, продолжили преж­ний антисоветский курс.
Претензии польского эмигрантского правительства на западные области Украины, Белоруссии, а также Вильнюс и прилегающие к нему земли и поддержка их западными державами, прежде всего Великобританией, серьезно отравляли отношения между тремя великими державами антигитлеровской коалиции на протяжении всей войны. Совершенно очевидно, что ни развязывание в Германии кампании вокруг катынских захоронений, ни быструю поддержку эмигрантским правительством геббельсовской версии нельзя объяснить, если не учитывать истории непростых польско-советских отношений. Не случайно в своей ноте и других заявлениях Советское правительство напоминало про антисоветскую политику довоенного польского правительства. Эта политика привела к агрессивному нападению на Советскую страну в 1920 году, безжалостному уничтожению советских военнопленных после окончания войны 1920 г., созданию так называемого «санитарного кордона», направленного против СССР в 20–30-х гг., подготовку совместного с гитлеровской Германией похода на Украину в 1938 г., срыву мер по коллективной безопасности в 1939 г. Эта злобная и близорукая политика в конечном счете привела Польшу к гибели в сентябре 1939 года.

Казалось бы, летом 1941 года этой политике был положен конец. Однако последующая реанимация довоенного антисоветского курса Варшавы способствовала разжиганию вражды между  поль­ским народом и народами СССР, расколу союза славянских народов в борьбе против гитлеризма.
Лишь создание 21 июля 1944 г. Польского комитета национального освобождения, который затем превратился в правительство Польши, позволило поставить советско-польские отношения на новую основу дружеского сотрудничества.

С конца 80-х гг. в Польше восторжествовал антисоветизм, характерный для довоенной политики страны. Восстановлен культ антисоветского диктатора Польши Пилсудского. Разжигается откровенная русофобия и ненависть к другим народам восточных славян. Эти стороны в общественной жизни Польши особенно сильно отразились на политическом курсе правых партий страны, во главе которых стояли братья-близнецы Качиньские. Вероятно, многие видные политические и военные деятели  Поль­ши, погибшие 10 апреля с. г., были бы ныне живы, если бы они не стали участниками поездки в Катынь, которой придавалось общегосударственное значение. Вероятно, что гибели их и Леха Качиньского можно было бы избежать, если бы для президента этой страны не было бы характерным недружественное отношение к России и Беларуси. Ведь из покрытого туманом аэродрома Смоленска президентскому самолету предлагали сесть в Минске и Москве. Видимо, эти разумные предложения были отвергнуты по политическим соображениям. Опять-таки не нам судить, правильно или неправильно распоряжаются своими жизнями и судьбой своей страны представители другого народа.

Однако удивительно, почему нынешние руководители России полностью игнорируют историческую подоплеку событий весны 1943 г. Дневник Геббельса – не тайна за семью печатями. А ведь достаточно прочесть соответствующие записи в нем, чтобы понять, кто и почему создавал пропагандистскую кампанию вокруг захоронений в Катынском лесу.
Игнорируется и враждебная по отношению к нашей стране политика Польши с момента обретения ею независимости, дискриминация населения Западной Украины и Западной Белоруссии в 20–30-х гг., нежелание эмигрантского польского правительства предоставить право украинцам и белорусам на национальное самоопределение после войны.

Руководители нашей страны словно не желают вспоминать о том, что довоенная и нынешняя политика верхов Польши находила и находит источник вдохновения в многовековых конфликтах между нашими народами, сопровождавшихся кровопролитными войнами и трагедиями в судьбах польского народа и соседних с ним народов. Руководители России фактически закрывают глаза на гибель советских военнопленных в Польше. Ведь еще 9 сентября 1921 г. нарком иностранных дел РСФСР Г.Чичерин в ноте польскому поверенному в делах писал: «В течение двух лет из 130 тысяч русских пленных в Польше умерло 60 тысяч». Никому из руководителей нашей страны, видимо, и в голову не приходит потребовать от польских властей организовать посещение российскими правительственными делегациями мест захоронений наших соотечественников, замученных в концентрационных лагерях. Никто из руководителей России не решается осуждать нынешнего кумира Польши Пилсудского, ответственного за уничтожение советских людей.

Почему-то руководители нашей страны решили, что достаточно России безоговорочно принять вину за гибель поляков в Катынском лесу, как тут же откроется новая, необыкновенная эра в отношениях между нашими странами. Между тем дружеские отношения между социалистической Польшей и СССР существовали в течение сорока с лишним лет, в течение которых в обеих странах старались не бередить старые раны и думать о решении общих задач. Однако этот период в развитии двух стран и их плодотворное сотрудничество были прерваны и подвергнуты поношению как в Варшаве, так и в Москве.

Что может служить неопровержимыми доказательствами. Ныне некоторые телекомментаторы с торжеством провозглашают, что после размещения на правительственном сайте неких бумаг, сомнений в ответственности советских властей за гибель поляков в Катынском лесу не может быть. Между тем эти бумаги не являются открытием последних дней. Еще в 1990 г. по распоряжению М.С.Горбачёва их копии были переданы тогдашнему президенту Польши Леху Валенсе. В 1992 году правительство Ельцина пыталось безуспешно с помощью их добиться запрета Коммунистической партии.
Сейчас на всеобщее обозрение пользователей интернета предъявлено отпечатанное на двух разных пишущих машинках письмо, в котором изложены предложения о том, как поступить с рядом польских заключенных. Предложения необычные даже для того сурового времени. К заключенным предлагают применить высшую меру наказания, но при этом не знакомить их с действиями правоохранительных органов, проводивших расследование и выносивших приговоры. Под письмом написана фамилия Берии. В углу обозначены фамилии Сталина, Молотова, Ворошилова, Калинина, Кагановича, Микояна.
О том, что с помощью современной множительной техники можно воспроизводить любые подписи на любом тексте, стало широко известно еще летом 1993 года, когда некий предприниматель Бирштейн показал тележурналистам, как с помощью сканера были подделаны подписи вице-президента РФ А.Руцкого под сомнительными документами. О том, что с тех пор техника продвинулась далеко вперед, свидетельствуют многочисленные уголовные дела о подделке всевозможных документов.
Давно известны многочисленные подделки картин различных художников разных времен и народов, старинных автографов и древних рукописей. За продажу этих фальшивок мошенники выручают немалые деньги. Успешно подделывают даже древнеегипетские папирусы. Трудно ли подделать бумагу 70-летней давности?

Но даже если не подвергать сомнению подлинность этого письма, оно не может являться документом для вынесения приговора тем или иным лицам. Выступая на пресс-конференции 28 апреля, историк Юрий Жуков подчеркивал: «Нет главного – решения Политбюро с указанием: расстрелять! Его никто не может предъявить, так как его не существует. А значит, нет никаких оснований – ни научных, ни юридических – говорить о том, что расстрел был проведен с санкции Политбюро».
Кроме того, всякому, знакомому с тем, как расследовались дела и проводились суды в довоенное время, ясно, что на каждого обвиняемого заводились дела. Видимо, такие сомнения должно развеять так называемое «письмо Шелепина».

В письме, адресованном Н.С.Хрущёву, председатель КГБ А.Н.Шелепин просит у него разрешения уничтожить дела расстрелянных поляков. Однако сразу возникают вопросы. Почему Шелепин вдруг в 1962 году захотел избавиться от этих дел? Было бы понятным, если бы он держал эти дела у себя дома на балконе и они ему мешали греться на солнышке. Однако подобные дела содержались в специальных помещениях архивов. Почему яростный борец против «культа личности Сталина» Хрущёв беспрекословно поддержал просьбу Шелепина? Почему Шелепин, который в конце 1961 г. на XXII съезде КПСС энергично поддержал предложение Хрущёва о выносе тела Сталина из Мавзолея, вдруг в 1962 г. предложил уничтожить эти дела?
Можно задать и такой вопрос: «С каких пор бумага стала служить единственным доказательством при расследовании преступления?» Ведь известно, что даже для обвинения кого-либо в нанесении тебе телесных повреждений следует сначала показаться врачу, который после тщательного осмотра должен удостоверить факт наличия синяков, царапин или шишек. Нет сомнений, что материальные свидетельства служат главными доказательства вины в случае многих преступлений, особенно такого тяжкого, как убийство. Но, может быть, приверженность нынешнего президента России к виртуальной реальности интернета приучила его пренебрегать реальностью материальной?

Известно, что Советское правительство не ограничилось словесным отрицанием своей ответственности. Вскоре после освобождения Смоленска и его окрестностей от оккупантов в 1943 г. туда была направлена специальная Комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров. Комиссию возглавлял президент Академии медицинских наук, основоположник нейрохирургии Николай Нилович Бурденко. В состав Комиссии входили писатели, священнослужители, видные общественные деятели. Комиссия имела в своем распоряжении опытных судебных экспертов. Была произведена эксгумация трупов. Были опрошены свидетели расстрелов. Некоторые из тех, кто прежде давал нацистам нужные тем показания, теперь отказывались от своих свидетельств.

Свидетели, допрошенные членами Комиссии, подчеркивали, что в советское время в Катынском лесу не было лагеря польских военнопленных. Лишь после оккупации немцы стали свозить в созданный ими лагерь тех пленных поляков, которые до войны находились в трех лагерях в Смоленской области, а затем разбежались по лесам после отступления Красной Армии. В пользу свидетельств об ответственности немцев говорил характер расстрелов и захоронений, соответствовавший тем, что были многократно обнаружены на оккупированных землях. Вывод Комиссии был однозначным: расстрелы в Катынском лесу были совершены немцами.

Впоследствии в постсоветской России появилось немало работ, в которых доказывалась правота выводов Комиссии Бурденко. В своей книге «Катынский дневник» Юрий Мухин, ссылаясь на многочисленные материальные свидетельства, привел десятки доказательств того, что польские офицеры были расстреляны немецко-фашистскими оккупантами. Но еще когда Смоленск был в руках оккупантов, международные эксперты из направленной немцами в Катынь комиссии установили, что пули, которыми были расстреляны польские офицеры, были немецкой марки «Гезо», серия Д, калибр 7,65 мм. 8 мая 1943 г. Геббельс записал в своем дневнике: «К сожалению, в могилах Катыни были обнаружены немецкие боеприпасы. Вопрос о том, как это произошло, нуждается в выяснении». Затем Геббельс, очевидно, стал придумывать версию, как объяснить присутствие немецких пуль и записал: «Полагаю, это то, что мы продали в период наших дружеских отношений с Советской Россией, или же советские люди сами побросали их в могилы».

Нелепость этих уверток была очевидна. Нет никаких оснований полагать, что немецкие пули служили в качестве боеприпасов Красной Армии. Еще нелепее предположить, что немецкие пули были сознательно использованы для расстрела польских офицеров или подброшены в могилы с целью ввести в заблуждение мировую общественность. В этом случае надо предположить, что советские власти еще весной 1940 г. заранее предвидели оккупацию Смоленска немцами и обнаружение ими захоронения. Кроме того, не было разумных объяснений того, почему советские власти решили уничтожить в апреле 1940 г. 10 тысяч польских офицеров в Смоленской области, но сохранили жизни десяткам тысяч таких же польских офицеров, находившихся в других местах на территории СССР.

По этой же причине лишены логики обвинения советских властей в расстрелах польских офицеров в других лагерях (под Осташковым и Харьковом). Эти лагеря также оказались на оккупированных территориях СССР. Между тем несмотря на многочисленные сообщения НКВД об антисоветских настроениях среди заключенных польских офицерах в лагерях, расположенных за пределами линии советско-германского фронта, носители таких настроений остались живы и благополучно выехали из СССР в 1942 году. Сомнительны и утверждения относительно расстрелов поляков в 1940 году. По заявлениям гитлеровцев, у расстрелянных не было найдено предметов (документов, писем, газет и иных печатных материалов), которые были произведены до весны 1940 г. Но нетрудно предположить, что документальные свидетельства, доказывавшие то, что польские офицеры были живы вплоть до германской оккупации Смоленска, были старательно уничтожены немцами во время подготовки ими катынской провокации.
Однако обнаружение немецких пуль в трупах перечеркивало усилия гитлеровских фальсификаторов, и Геббельс приходил к неутешительному для себя выводу: «Если это станет известно врагу, то от всей катынской истории придется отказаться».

Однако Геббельс ошибся. То, что было понятно циничному, но мыслившему логично главному лжецу Третьего рейха, не желали или не могли понять в кругах Польши, одержимых антисоветизмом и русофобией. Не желают или не могут понять этого и некоторые ответственные лица в нашей стране. Несмотря на то что в нашей стране давно знали про немецкие пули, которыми были убиты польские офицеры, немецкие бечевки, которыми связывали им руки, и множество других свидетельств вины немцев за катынские расстрелы, эти ответственные лица поспешили согласиться с версией рейхсминистра пропаганды.

Но ведь для того чтобы принять версию Геббельса, следует сначала доказать, что свидетельства, предъявленные Комиссии Бурденко, а также ее выводы были ложными. Следует доказать, что эксперты, писатели, священнослужители, юристы, входившие в состав Комиссии во главе с Николаем Ниловичем Бурденко, были обманщиками или были введены в заблуждение. Нельзя одновременно сохранять неопровергнутыми доказательства Комиссии Бурденко и придерживаться геббельсовской версии.
Поддерживая же геббельсовскую версию, надо разыскать тех, кого в германской печати тогда объявили главными палачами   поль­ских офицеров. Почему до сих пор не разысканы Лев Рыбак, Авраам Борисович, Павел Броднинский и Хаим Финберг, названные германским информационным бюро главными виновниками за осуществление жестоких казней? Надо быть последовательными в поддержке геббельсовской версии, а не брать из нее только то, что «политкорректно» в современных условиях.
Обсуждая последние заявления руководителей страны, участники «круглого стола», проведенного фракцией КПРФ в Государственной думе 19 апреля, пришли к выводу, что нужно еще раз вернуться к расследованию «катынского дела», провести экспертный анализ имеющихся в деле документов, так как подлинность некоторых из них вызывает сомнения. Когда же расследование завершится, считали участники «круглого стола», необходимо провести открытый судебный процесс, на котором и будет вынесен обоснованный приговор. Одновременно участники «круглого стола» потребовали расследования обстоятельств дела замученных в 20-е годы прошлого века в панской Польше пленных военнослужащих Красной Армии.
28 апреля состоялась пресс-конференция заместителя председателя Комитета Государственной думы по конституционному законодательству и государственному строительству В.Илюхина, в которой приняли участие видные российские историки и публицисты (Ю.Жуков, А.Колесник, А.Плотников, Ю.Мухин, С.Стрыгин). В своем выступлении В.Илюхин так оценил пропагандируемые ныне правительственные оценки событий в Катыни: «Выводы, сделанные на основе материалов предварительного расследования, не выдерживают никакой критики, его объективность вызывает большие сомнения». В.Илюхин вновь обратил внимание на заключения Комиссии Бурденко и настаивал на возобновлении расследования с учетом проделанной ею работы. Однако, как констатировал на пресс-конференции В.Илюхин, «российская власть упорствует в исторической ошибке».

Недоуменные вопросы. Согласие наших руководителей с версией о событиях в Катыни, созданной Геббельсом и поддержанной в современной Польше, невольно вызывает множество недоуменных вопросов.
Почему наши руководители, до сих пор осуждавшие фальсификацию истории Второй мировой войны, вдруг энергично поддержали германо-польскую версию о событиях в Катыни? Неужели они не видят, что эта версия приспосабливается к позиции тех политиков, которые «сталинизм и нацизм» ставят на одну доску? Может быть, руководители нашей страны решили так нейтрализовать неприятные вопросы о нарушении прав человека в нашей стране, которые постоянно задают им на пресс-конференциях за рубежом? Или они решили атакой на советских вождей времен Великой Отечественной войны успокоить общественное мнение на Западе и развеять распространяемые там представления о том, что руководители России, дав высокую оценку предвоенной модернизации страны и Великой Победе, также высоко ценят и того, кто стоял во главе Советской страны в годы индустриализации и Великой Отечественной войны?
Почему агрессивные атаки руководителей нынешней России на Сталина и его соратников совпали с раздутой либеральной интеллигенцией кампанией вокруг решения московских властей поместить изображение Верховного Главнокомандующего на нескольких плакатах, посвященных Великой Отечественной войне? Разве руководители России не знают о том, насколько либеральная интеллигенция антипатриотична и как она ненавидит праздник   Победы?

Об этом свидетельствует, например, заявление Гавриила Попова в передаче по телеканалу «Совершенно секретно» 1 апреля 2010 г. Выступая с воспоминаниями о Собчаке, бывший мэр столицы, не прекращающий восхищаться деяниями предателя Власова, с возмущением говорил: «В барабаны бьют! Юбилей Победы готовят! Хотя дата не круглая... Это делается номенклатурой для того, чтобы замолчать действительно великий юбилей – двадцатилетие победы демократических сил на выборах в Моссовет и Ленсовет. И дата эта круглая!» Попов уверен в том, что 20-летие начала его деятельности по превращению Москвы в помойку, это более значительное событие в истории нашей страны, чем 65-летие Победы. Не пытаются ли руководители нашей страны оправдаться перед такими, как Попов, стараясь доказать верность идейным установкам тех, кто разрушал нашу страну в конце 80-х–начале 90-х гг. под лозунгами бешеного антисталинизма и антикоммунизма?

Неужели нынешние руководители не догадываются, что этот юбилей Победы будет последним для многих ветеранов войны? А ведь память об этой войне связана у них с именем руководителя Советской страны, с которым они шли на смертный бой. Изображение Сталина запечатлено на медалях, которые они до сих пор носят в памятные дни. У многих из них дома хранятся благодарности, полученные за боевые подвиги и подписанные Сталиным.

Не очевидно ли, что то, что дорого многим ветеранам Великой Отечественной войны, и не только им, было принесено руководителями нашей страны в жертву в угоду сближения со странами Запада и антипатриотическими силами России? Невольно приходят на ум слова П.Н.Милюкова, повторенные им многократно в речи 1 ноября 1916 г. в Государственной думе: «Что это – глупость или измена?»
Может быть, наши руководители забыли уроки истории? Ведь известно, что знамя антисталинизма высоко поднимали те, кто впоследствии оказались политическими банкротами и нанесли нашей стране немалый ущерб. Известно, что атаку на Сталина эти политические неудачники начинали в тех случаях, когда их политика заходила в тупик и им надо было объяснять причины ее провала.
Чтобы скрыть провал обещаний о решении многих социально-экономических проблем страны «в 2–3 года», выдвинутые осенью 1953 г., неэффективность разрекламированного «духа Женевы», а также своих внешнеполитических инициатив, ослабить критику в свой адрес со стороны коллег по руководству, сравнивавших успехи предшествовашей политики Сталина с провалами его преемников, Н.С.Хрущёв выступил с докладом о «культе личности» на закрытом заседании ХХ съезда. Результатом этого доклада и последующих антисталинских действий Хрущёва стали потрясения, которые нанесли немалый морально-политический, а также хозяйственный урон Советскому Союзу, способствовали расколу социалистического лагеря и международного коммунистического движения.

Чтобы скрыть провал своей программы «ускорения», выдвинутой весной 1985 г. и предусматривавшей резкое увеличение производства в «ближайшие 2–3 года», неудачу попыток осуществить разрядку международной напряженности в ходе встречи с президентом США в Рейкьявике в октябре 1986 г. и другие поражения, которые ему справедливо ставили в вину его коллеги по руководству, М.С.Горбачёв встал на путь активной поддержки антисталинской кампании, которая была давно разработана на Западе и была развязана либеральной интеллигенцией нашей страны. Эта кампания позволяла перечеркнуть величественные достижения сталинской эпохи, и одновременно изобразить антикоммунистов радетелями о правах человека, сторонниками свободы и демократии. Заискивая перед Западом и сторонниками реставрации капитализма в нашей стране и одновременно поддерживая шумную антисталинскую кампанию, М.С.Горбачёв довел хозяйство СССР до развала, Советский Союз до распада и способствовал уничтожению социализма на европейском континенте.

Не по той ли проторенной антисталинистами дорожке идут и нынешние правители России? Провалы политики нынешнего правительства очевидны. Обещания увеличить производство в стране в 2 раза за 10 лет не выполнены. Солидарность же нынешних правителей с «демократическими реформами», выраженная ими многократно во время церемоний на могилах Ельцина, Гайдара и Собчака, показывает, что они рассматривают себя как продолжатели режима, навязанного после августа 1991 г.
Между тем, оценивая итоги последних двух десятилетий, один из инициаторов нынешних реформ Абел Аганбегян в своей недавно выпущенной книге о нынешнем мировом экономическом кризисе пришел к такому выводу: десять лет страна падала в яму, десять лет она выбиралась из ямы, но нынешний кризис отбросил Россию по крайней мере на 2–3 года назад в ее развитии. Таким образом, за годы капиталистической реставрации Россия не сумела достичь советского уровня производства, в то время как другие страны мира, особенно Китай, двинулись быстро вперед. Контраст со сталинским временем разителен. Тогда за 12 предвоенных лет, в стране была обеспечена продовольственная безопасность, а промышленное производство увеличилось в 8 с лишним раз. Страна, отстававшая от многих стран мира, вышла на 2-е место в мире по уровню своего промышленного производства.
Упадок культуры и образования, начавшийся после прихода к власти либеральных реформаторов, продолжается. Миллионы детей школьного возраста не посещают школ.

За годы капиталистической реставрации десятки тысяч школ были закрыты. Между тем только к началу войны в СССР число учащихся в школах по сравнению с 1913 г. к 1940 г. возросло в 4,5 раза, студентов высших учебных заведений – в 7 раз, число учащихся в техникумах – в 27 раз. Не случайно генерал Гудериан в своих мемуарах указывал, что в оккупированных городах и селах немецкие войска обычно размещали свои штабы в новых советских школах, как в наиболее хорошо устроенных зданиях.
В упадок пришли физкультура и спорт, успехи в развитии которых превратили СССР в ведущую спортивную державу мира. Казалось бы, нынешние власти придавали развитию спорта настолько большое значение, что проведение зимней Олимпиады в Сочи стало чуть ли не главной задачей России на ближайшие годы. Однако поражение нашей страны в Ванкувере показало, что вложениями в строительство дорогостоящих сооружений в Сочи нельзя компенсировать ухудшение здоровья подрастающего поколения и упадок развития спорта в школах.

С начала реформ миллионы людей в России лишены работы. Кризис лишь усугубил проблему безработицы. Цены на медицинское обслуживание и лекарства непрерывно растут. В первый же год сталинской пятилетки безработица была ликвидирована. В стране быстро развивалась сеть медицинских учреждений, оказывавших бесплатные услуги всему населению без исключения. Многочисленные социальные льготы и пособия позволяли эффективно решать различные бытовые проблемы.
Быстрый рост цен на продукты первой необходимости и коммунальные услуги, происходящий в нашей стране, постоянно съедает доходы населения. Пожилые люди вспоминают как несбыточную мечту те сталинские годы, когда цены регулярно снижались, а стоимость коммунальных услуг была ничтожна мала и не менялась десятилетиями.

Несмотря на жертвы, которые стали неизбежными в ходе строительства невиданного в мире общества и грандиозных социальных потрясений, несмотря на ошибки, совершенные в те годы руководством страны, в том числе и Сталиным, антисталинисты лгут, изображая то время периодом массового уничтожения людей. Рост благосостояния советских людей в сталинские годы привел к тому, что население СССР увеличилось за 18 лет с 1922 г. по 1940 г. на 58 миллионов человек, т. е. на 43%. Ежегодный прирост населения в СССР на 3% в год (по 3,2 миллиона человек ежегодно) был более, чем в 3 раза выше, чем ежегодный прирост населения в царской России на протяжении всего XIX века. За 19 постсоветских лет население России уменьшилось на 15 миллионов человек.
Сталкиваясь с повсеместной коррупцией и разгулом преступности, современные жители России вспоминают сталинские годы, когда «вор сидел в тюрьме», а жуликов и коррупционеров беспощадно преследовали. Видя провал обещаний, данных нынешними правителями более 10 лет назад о том, что они «будут мочить в сортире» террористов, сталкиваясь с утратой личной безопасности, современные жители России с ностальгией вспоминают сталинские годы, когда с исполнителями подобных деяний поступали сурово и пресекали их попытки нарушить мирную жизнь советских людей.
Нерушимый союз братских народов сталинского времени не давал почвы ни для национальной дискриминации, ни для беспощадной эксплуатации гастарбайтеров, ни для появления криминалитета на национальной почве.

Ныне даже отношения с народом братской Белоруссии переживают кризис.
Несмотря на постоянные попытки снискать одобрение Запада, современные правители России оказались в международной изоляции в тех случаях, когда они действовали в защиту прав других народов и национальных интересов своей страны. Не об этом ли свидетельствует признание Абхазии и Южной Осетии лишь Никарагуа, Венесуэлой и крохотным государством Науру? Международный авторитет Советского Союза в сталинское время был неоспорим. С трудом скрывая свое раздражение, ведущие империалистические страны были вынуждены признавать законность действий СССР по созданию новых безопасных рубежей, укреплению пояса дружественных ему государств на границах.
Удивительно ли, что все больше людей в нашей стране дают положительную оценку деятельности Сталина. Очередная попытка власть имущих организовать развенчание Сталина в ходе передачи «Имя России» в конце 2008 года позорно провалилась. Лишь откровенное жульничество организаторов передачи позволило им поставить Сталина не на 1-е место, а на 3-е по популярности в ходе выборе человека, имя которого в наибольшей степени символизировало Россию. Не было сомнений в том, что несмотря на постоянные злобные нападки на него в ходе этой передачи, длившейся почти три месяца, Сталин опередил остальных 11 деятелей России, участвовавших в этом конкурсе. Это признают ныне и враги Сталина. Это заставляет их яростно злобствовать и готовить реванш за свое поражение. Стоит ли Дмитрию Медведеву радоваться, что сразу же после его выступлений о захоронениях в Катыни, некий эстонский фонд УНИТАС наградил его премией «Европейская память и примирение»? Впрочем, может быть, президент России удовлетворен, что другую премию этот фонд присудил Карлу Билду, автору резолюции ОБСЕ, приравнявшей «сталинизм» к нацизму?

Трудно отделаться от впечатления, что неожиданный поворот нынешнего руководства страны к бешеному антисталинизму, реанимация им геббельсовской версии о событиях в Катыни, отражает характер тех бурных событий, которые охватили мир с начала этого года. Даже в причинах техногенных катастроф и реакции людей на них, а также на природные катаклизмы можно увидеть проявления нездорового состояния общественного климата. За отдельными катастрофическими событиями скрываются глубинные болезни современного общества, которые могут стать причиной новых и еще более мощных потрясений. Неожиданно на мировой сцене вновь возник призрак глобальной ядерной катастрофы. Об этом говорил президент США Барак Обама 13 апреля на конференции в Вашингтоне по нераспространению ядерного оружия. Перед своим отъездом в Вашингтон 12 апреля в своем интервью иностранному корреспонденту президент Д.А.Медведев заявил о реальной возможности ядерной войны и исходе миллионов людей из Ирана на север в сторону России.

Вряд ли стоит искать поддержки в тех странах, правители которых веками проводили враждебную политику по отношению к России. В этой нервной и напряженной обстановке руководители великой державы должны проявлять спокойствие, мудрость и ответственность за судьбы своей страны и всего мира.

 

 

Независимое расследование истинных обстоятельств Катынского дела

---

2010-05-02 12:44
Сергей Стрыгин
Выступление на пресс-конференции «Катынь: новые факты и доказательства» в редакции еженедельника «Аргументы и факты» 28 апреля 2010 г.

До 2005 г. независимое расследование истинных обстоятельств Катынского дела проводилось вне каких-либо официальных организационных форм, силами лишь отдельных энтузиастов-одиночек, - таких, как смоленский историк Леонид Котов, бывший член Смоленского обкома КПСС Эдуард Репин, заместитель редактора «Военно-исторического журнала» подполковник А.С.Сухинин, публицист Юрий Мухин и др. Их исследования катынской темы носили эпизодический характер, а результаты работ встречались: брезгливым пренебрежением – со стороны официальной исторической науки и высокомерным молчанием – со стороны средств массовой информации.

Лишь изредка авторам удавалось публиковать отдельные работы в малотиражных специализированных изданиях типа «Военно-исторического журнала» и краеведческого альманаха «Край Смоленский», или же издавать небольшим тиражом за собственный счет, как это сделал Юрий Мухин со своей книгой «Катынский детектив». Однако даже эти единичные публикации, сумевшие преодолеть барьеры политической цензуры, вызвали огромный интерес у читателей и не позволили фальсифицированной версии Катынского дела окончательно утвердиться в общественном мнении.

С 2005 г. независимое расследование приобрело организационно-правовые формы международного Интернет-проекта «Правда о Катыни». Использование современных информационных возможностей Интернета позволило выйти на новый, качественно более высокий уровень расследования. Исследователи получили удобный источник информации по теме, возможность практически мгновенной публикации своих работ для целевой аудитории, а также постоянно действующую дискуссионную площадку для обмена мнениями и критического анализа  уже опубликованных материалов.

Важно подчеркнуть, что в проекте «Правда о Катыни» могут принимать участие все заинтересованные лица, вне зависимости от их национальности, государственной принадлежности, политических взглядов, поддерживаемых ими исторических концепций или личной позиции по Катынскому делу.

В настоящее время независимое расследование ведется в четырех основных направлениях:

-                      выявление наиболее содержательных публикаций по Катынскому делу и размещение их в свободном доступе в Интернете;

-                      поиск живых свидетелей и документирование их рассказов, выявление и размещение в свободном доступе ранее не публиковавшихся свидетельств;

-                      поиск неизвестных или малоизвестных документов по теме и введение их в нормальный научный оборот;

-                      обработка, исследование и критический анализ  выявленных материалов.

Остановлюсь вкратце на наиболее важных и интересных результатах по каждому из направлений.

1. Публикации (Интернет-сайты  katyn.ru  и  katynbooks.narod.ru )

На данный момент самым крупными достижениями «Правды о Катыни» по данному направлению деятельности можно считать перевод в электронный вид и публикацию в 2005 г. в свободном доступе на сайте «Правда о Катыни» документов «закрытого пакета №1» Политбюро ЦК КПСС по Катынскому делу. Не менее важным результатом мы считаем также перевод в электронный вид и последующее размещение в Интернете немецкого сборника 1943 г. «Amtliches material zum Massenmord von Katyn» («Официальные материалы о массовом убийстве в Катыни»), поскольку данная книга является раритетной, до недавнего времени хранилась в спецхранах в единичных экземплярах и весьма труднодоступна даже для профессиональных историков. Обе эти публикации привлекли пристальное внимание специалистов по Катынскому делу как у нас в стране, так и за рубежом.

Из других публикаций на Интернет-ресурсах «Правда о Катыни», вызвавших большой интерес у читателей, следует отметить впервые выложенные в открытый доступ в Интернете сборники документов «Катынь. Пленники необъявленной войны» (М., 1999) и «Катынь. Март 1940-сентятябрь 2000 г.» (М., 2001), книгу Францишка Гаека «Катынские доказательства» (Прага, 1946 г.) (переведена участниками проекта на русский язык) и монографию Фрэнка Фокса «Глаз бога» (Вестчестер, 1999), содержащую уникальные трофейные материалы немецких аэрофотосъемок территории Козьих Гор и прилегающих районов 1941-44 гг.

В планах редакции «Правды о Катыни» – публикация русского перевода «Официальных материалов массового убийства в Катыни», немецких материалов 1939-40 г. о «Бромбергской резне», немецкого сборника 1943 г. «Amtliches material zum Massenmord von Vinniza», сборника документов «Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. 1939-1941 гг.» и др.

2. Свидетельства

Вот несколько примеров наиболее содержательных свидетельств об истинных обстоятельствах Катынского дела, выявленных участниками независимого расследования:

-Илья Кривой, 1921 г.р. В 1939-41 гг. курсант Смоленского стрелково-пулеметного училища.  Летом 1940 г. и в начале лета 1941 г. неоднократно встречал группы подконвойных польских офицеров на дорожным работах по ремонту Витебского шоссе в районе дер. Дубровенка и во время их перевозки по Витебскому шоссе на автомашинах в направлении Смоленска и обратно. По его словам, офицеры и политработники училища категорически запрещали курсантам общаться с пленными поляками и даже просто близко приближаться к работающим на Витебском шоссе группам польских пленных.  

-Ксенофонт Агапов, 1922 г.р.  Бывший спектрометрист металлургического завода № 95 в Кунцево. С 31 октября по 26 ноября 1941 г. ехал из Москвы до г. Верхняя Салда Свердловской области в одном эвакуационном эшелоне вместе с примерно 80 пленными польскими офицерами, сумевшими уйти из лагеря под Смоленском. Пленные поляки были сильно истощены, поскольку, по их рассказам, около двух месяцев пешком выходили из района Смоленска за линию фронта в советский тыл. В результате трое польских офицеров за время пути от Москвы до Свердловской области умерли от голода и болезней, их трупы были сняты с поезда и захоронены где-то на пристанционных кладбищах.

-Кристина Щирадловская-Пеца (Krystyna Szczyradłowska-Peca),  ~1927 г.р., дочь польского полковника Бронислава Щирадловского из «украинского» катынского списка. В мае 1946 года репатриировалась из СССР в Польшу. Во время длительной остановки поезда с репатриируемыми поляками вблизи станции Катынь посетила вместе с другими пассажирами эшелона раскопки большой братской могилы с телами расстрелянных польских офицеров, расположенной к северу(!) от железной дороги Смоленск-Орша. Напомню, что Козьи Горы находятся к югу от железной дороги, за Витебским шоссе. Смоленскими участниками проекта «Правда о Катыни» был выявлен живой свидетель, житель пос. Катынь, который, будучи подростком, наблюдал в мае 1946 г. эксгумацию этой могилы. По его словам, трупы после той эксгумации никуда не вывозили, а перезахоронили на прежнем месте.

-Дарья Иванова, 1914 г.р.  В 1930-40 годах - работница Смоленского льнотреста. В 1943-46 гг. проживала вблизи смоленского льнозавода в пос. Серебрянка. Летом 1944 г. лично присутствовала при начале эксгумации массовой могилы польских военнослужащих, расстрелянных немцами в августе 1942 г. Могила располагалась рядом с северной обочиной Витебского шоссе в 1-1,5 км западнее льнозавода. По словам Д.Ивановой, трупы из этой могилы после эксгумации перевезли  и перезахоронили рядом с «общим большим захоронением на правом берегу Днепра» (так жители Серебрянки называли тогда урочище Козьи Горы).

-Вацлав Пых (Wacław Pych), 1906 г.р. С 18 сентября 1939 г. по июль 1941 г. находился в советском плену. Содержался в Ровенском и Львовском лагерях для военнопленных, сотрудничал с лагерной администрацией. Весной 1940 г. был завербован НКВД. По его словам, летом 1941 г. после окончания конвоирования военнопленных поляков из Львовского лагеря в Старобельск, был командирован в польские офицерские лагеря под Смоленск для организации их эвакуации. Прибыл в лагерь №2-ОН за несколько часов до захвата его немецкими войсками. Вместе с другими польскими заключенными этого лагеря попал в немецкий плен. Через некоторое время был расстрелян немцами в Козьих Горах, но случайно остался жив, сумел выбраться из общей могилы и, несмотря на огнестрельное ранение головы, добрался до расположения советских войск. Служил в армии Андерса. Утверждает, что в 1944 г. в Италии польские контрразведчики застрелили как нежелательного свидетеля катынских событий его коллегу по лагерю №2-ОН Роланда Мерского, попытавшегося сообщить английским властям об истинных обстоятельствах захвата немцами лагеря №2-ОН, и пытались убить самого Пыха. Показания В.Пыха требуют критического отношения, поскольку через несколько недоль после написания они были переписаны «задним числом», предположительно, с целью исключения из них имен конкретных сотрудников НКВД и фактов, выходящих за рамки версии «комиссии Бурденко» (письмо Пыха, к которому прилагался первоначальный вариант его 12-страничных показаний, датировано 6 февраля 1953 г.,  а подвергшиеся редактированию показания – датой 5 апреля 1953 г.).

- Валентин Свидерский. Подростком пережил немецкую оккупацию. До войны увлекался филателией и, когда в 1943 г. немецкие оккупационные власти демонстрировали местным жителям пропагандистский фильм о Катыни, обратил внимание на попавший в кадр почтовый конверт, найденный в кармане трупа одного из польских офицеров, якобы расстрелянных весной  1940 г.  На конверт этого письма была наклеена советская юбилейная почтовая марка, выпущенная в ноябре 1940 г. к 20-летию штурма Перекопа Красной Армией. Рассказал о данном факте своим друзьям и знакомым, вместе с которыми потом много раз ходил на показы этого фильма, внимательно рассматривая вместе с ними марку и  обсуждая увиденное. Слух о марке широко распространился среди местных жителей и стал известен немецкой полиции, после чего показы пропагандистских фильмов о Катыни сразу же прекратили.

- Александр Богатиков. В 1943 г. отбывал наказание в исправительно-трудовом лагере НКВД на Дальнем Востоке. По его словам вместе с ним в этом же исправительно-трудовом лагере сидел поляк из Осташковского лагеря для военнопленных, рассказавший, как в начале 1940 г. среди поляков в Осташкове отбирали специалистов по радиоделу, а остальных весной 1940 г. отправили в Мурманск.

- Нина Воеводская, 1927 г.р.  В 1930-40-е годы проживала в пос. Катынь Смоленской области. В апреле 1940 г. наблюдала на станции Гнёздово эшелон из 15 тюремных вагонов с польскими военнопленными, улыбавшимися и махавшими ей рукой из-за зарешеченных окон. Весной 1943 года лично видела на улице в дер. Борок огромные металлические чаны, в которых местные жители под руководством немцев вываривали на кострах кости расстрелянных польских офицеров. По её словам, найденные на трупах предметы и личные вещи в Борке складывали не в бумажные конверты, как в Козьих Горах, а в небольшие деревянные ящички с надписями на немецком языке. По словам Н.Воеводской, тела возили в дер. Борок из Козьих Гор на телегах. Трупы были хорошо сохранившимися, одежда целой, сукно не разложилось, особой белизной поражали шарфы на шее погибших.

- Теофил Рубасиньский (Teofil Rubasiński), 1922 г.г. В настоящее время считается в Польше первооткрывателем катынских могил. В 1941-42 г. служил кузнецом в немецком ремонтно-восстановительном поезде №2005 («Bauzyg 2005»), дислоцировавшемся в Смоленской области недалеко от станции Гнёздово. В конце марта 1942 г. к работавшим в поезде полякам подошла местная жительница и сообщила, что в Козьих Горах захоронены 3.500 расстрелянных польских офицеров. Беседой поляков с местной жительницей немедленно заинтересовался немец, вместе с которым они работали. Велел полякам перевести содержание разговора на немецкий язык, после чего поспешил их успокоить, заявив, что рассказ местной польки о расстрелянных польских офицерах - это «ерунда» и что:  «Ваши офицеры сидят в немецких офлагах и вернутся домой, когда кончится война». В качестве доказательства своей правоты женщина на следующий день принесла полякам офицерскую фуражку подпоручика пехоты по фамилии Качмарек (Kaczmarek) из Владимира-Волынского, которую тот  выбросил в момент пересадки из поезда в машину. Эту фуражку поляки отдали начальнику поезда немцу Заунеру, который отнес её в штаб немецких железнодорожных войск на станции Гнёздово. Заунер вернулся из Гнёздово с информацией от своего начальства, что на самом деле это Советы возили оттуда заключенных на расстрел в лес. Часть поляков, работавших в «Bauzyg 2005»,  в виновность СССР не поверила и из-за этого между поляками даже начались ссоры. Рубасиньский и Ваховяк (еще один поляк из этого поезда) в ближайший выходной день взяли лопаты и кирку и пошли искать трупы расстрелянных польских офицеров. Указанная местной жительницей территория была огорожена, но со стороны Гнёздово Рубасиньскому и его коллегам удалось проникнуть за ограждение. На огороженной территории они почти сразу наткнулись на хорошо заметную четырехугольную насыпь, оказавшуюся братской могилой. В этой могиле на небольшой глубине лежали трупы, но не польские, а в каких-то других мундирах. Рубасиньский и его спутники по каким-то признакам пришли к выводу, что там были захоронены румыны, латыши и эстонцы. Вышли из леса обратно и встретили местного жителя Парфена Киселева, который за сигарету показал им "польскую" могилу, находившуюся на огороженной территории примерно в 800 метрах от "румыно-латышско-эстонской". Показанная Киселевым "польская" могила была больше по площади и тоже возвышалась над окружающей местностью. Земля на "польской" могиле ещё не до конца оттаяла - пришлось воспользоваться киркой. Трупы и здесь лежали вблизи поверхности - буквально через пару ударов киркой наткнулись на тела польского майора и капитана. Рубасиньского удивило, что мундиры и знаки различия на трупах польских офицеров были "в очень хорошем состоянии".

- Лазарь Каганович, 1893 г.р. Член Политбюро ЦК ВКП(б) с 1930 по 1952 г., член Президиума ЦК КПСС с 1952 по 1957 г. В 1985 г. рассказал военному историку А.Н.Колеснику об истинном количестве польских граждан (3.196 чел.), направление уголовных дел которых в советские суды и военные трибуналы с вероятным приговором к ВМН весной 1940 г. было санкционировано решением Политбюро. Также сообщил, что большинство расстрелянных в Катыни польских граждан были не поляками, а польскими этническими евреями, привезенными немцами под Смоленск с территории генерал-губернаторства.

- Михаил Горбачев, 1931 г.р.  Генеральный секретарь ЦК КПСС с 11 марта 1985 по 23 августа 1991 г. Написал в своих официальных мемуарах «Жизнь и реформа» и неоднократно повторял позднее в публичных интервью, что впервые увидел документы «закрытого пакета №1» о расстреле польских граждан лишь в декабре 1991 г. По его словам, до декабря 1991 г. в «закрытом пакете» Политбюро ЦК КПСС по Катыни лежали совсем другие документы, подтверждающие виновность немецкой стороны в катынском расстреле.

В ближайшей перспективе участники проекта «Правда о Катыни» намерены продолжать уделять особое внимание поиску живых свидетелей Катынского дела и документированию их показаний, поскольку через несколько лет проводить эту работу будет уже не с кем.

Участники проекта «Правда о Катыни» обращаются ко всем читателям с просьбой присылать в редакцию любые свидетельства и рассказы очевидцев о Катынском деле, а также любую другую содержательную информацию об этом деле.

3. Поиск документов

В ходе независимого расследования была получена информация о наличии в ряде российских архивов на секретном хранении огромного количества архивных документов об истинных обстоятельствах Катынского дела.

Самый крупный массив таких документов, наиболее полно отражающий все основные аспекты Катынского дела, находится на спецхранении в Архиве Президента Российской Федерации. Второй по важности является коллекция документов, в первую очередь, трофейных немецких, в 1987 г. изъятая группой военных архивистов под руководством бывшего начальника Военно-научного управления М.А.Гареева из ЦАМО (г. Подольск) и других архивов и помещенная по инициативе М.С.Горбачева на спецхранение в Особый архив Генерального штаба ВС СССР. Исчерпывающая информация об истинных обстоятельствах Катынского дела имеется также в фондах Центрального архива ФСБ.

Крупные массивы архивных документов об истинных обстоятельствах Катынского дела находятся на спецхранении и в некоторых других ведомственных и государственных архивах России. Среди них наибольший интерес представляет массив документов межведомственной Координационной комиссии по Катынскому делу, работавшей при МИД СССР в 1952-52 гг., и подлинные статистические данные о репрессиях в отношении польских граждан за период с 17 сентября 1939 г. по 30 июля 1941 г., хранящиеся в ведомственном архиве Генеральной прокуратуры РФ и Государственном архиве Российской Федерации.

12 мая 2009 г. на плановой встрече представителей думской фракции КПРФ с Президентом Российской Федерации руководителем фракции Г.А.Зюгановым было лично передано Д.А.Медведеву официальное письмо с просьбой о рассекречивании архивных документов, содержащих сведения об истинных обстоятельствах Катынского дела, в первую очередь, коллекции документов, помещенной в 1987 г. на спецхранение в Особый архив Генерального штаба ВС СССР. Через несколько дней состоялась личная встреча Г.А.Зюганова и Д.А.Медведева. На этой встрече Президент РФ продемонстрировал свою осведомленность об истинных обстоятельствах Катынского дела,  однако заявил, что политическое решение по данной проблеме в прошлом уже было принято и что радикальное изменение этого решения в настоящее время представляет определенные сложности для официальных российских структур. В ответ Г.А.Зюганов предложить поручить выявление истинных обстоятельств Катынского дела общественности. Д.А.Медведев согласился с этим предложением.

В конце мая-начале июня 2009 г. письмо с просьбой о проведении рассекречивания документов Катынского дела и положительной резолюцией Д.А.Медведева было разослано в соответствующие российские архивы. Однако руководители архивов по политическим мотивам уклонились от исполнения просьбы Президента РФ. Единственным реальным результатом стало рассекречивание по инициативе начальника военно-научного управления РФ генерал-полковника Анатолия Ноговицина двух второстепенных документов Политуправления 1-го Украинского фронта, содержащих свидетельства граждан Германии, косвенно доказывающие виновность немецкой стороны в Катынском расстреле.

В сложившихся условиях, при отсутствии содействия независимому расследованию истинных обстоятельств Катынского дела со стороны высшего политического руководства России, руководства Росархива и руководителей российских архивов единственным легальным методом поиска документов по Катыни остается самостоятельный поиск их исследователями в открытых фондах общедоступных российских архивов.

Однако, при проведении этой работы приходится учитывать то обстоятельство, что архивы СССР, Польши и других стран неоднократно подвергались политическим кампаниям по дополнительному засекречиванию и изъятию документов, имевших какое-либо отношение к Катынскому делу.

Поэтому при поиске в архивах документов по Катыни мы вынуждены руководствоваться принципом «отсутствие информации само по себе является информацией». Параллельно с поиском конкретных документов по теме, приходится также выявлять подозрительные «лакуны» в массивах рассекреченных документов.

К примеру, по неизвестной причине в фонде Главного управления аэродромного строительства НКВД в ГАРФе отсутствуют объяснительные записки от начальников трех лагерных отделений Вяземлага – Смоленского, Купринского и Краснинского асфальто-бетонных районов – об обстоятельствах эвакуации летом 1941 г. личного состава и техники. По всем остальным девяти АБР Вяземлага такие записки есть, а по трем указанным – нет! С учетом точного совпадения мест дислокации Смоленского, Купринского и Краснинского АБР с указанными в материалах комиссии Бурденко местами дислокации «лагерей особого назначения» №1-ОН, №2-ОН, №3-ОН, изъятие объяснительных записок начальников этих АБР из общего массива документов Вямлага следует признать косвенным доказательством факта содержания «катынских» польских контингентов в трёх этих АБР.

Аналогичная «лакуна» выявлена в Российском государственном военном архиве в фонде 136-го отдельного батальона конвойных войск НКВД. Из массива рассекреченных документов батальона изъят архивный том с проектами приказов по данной воинской части за период с 15 марта по 12 июня 1941 г. Предположительной причиной изъятия именно этого тома (так называемой «книги проектов приказов») является перевод бойцов 2-ой роты 136-го батальона с внешней охраны Козельского лагеря НКВД для военнопленных на внешнюю охрану Катынского исправительно-трудового лагеря Вяземлага («лагеря №2-ОН» по терминологии комиссии Бурденко). Изъяты также многие оперативные приказы по 136-му отдельному батальону за 1940-41 гг., причем именно за те периоды, когда батальон занимался  конвоированием польских военнопленных или внешней охраной Катынского лагеря.

Депутатом Государственной Думы РФ В.И.Илюхиным выявлен факт изъятия в 1964 г. из хранящихся в Информационном центре УМВД по Пензенской области архивных фондов Вяземского исправительно-трудового лагеря НКВД всех документов, касающихся заключенных, содержавшихся в 1940-41 гг. в Смоленском, Купринском и Краснинском асфальто-бетонных районах Вяземлага. Документы были вывезены из Пензы в Москву, где их следы затерялись. По некоторым данным, вывезенные в 1964 г. из Пензы документы о польских контингентах Вяземлага периода 1940-41 гг. были помещены на спецхранение в Центральный государственный архив народного хозяйства СССР (ныне - Российский государственный архив экономики), откуда они были вторично изъяты в 1996 г. и направлены на спецхранение в Архив Президента Российской Федерации.

Доктором исторических наук Ю.Н.Жуковым в АПРФ при просмотре подборки документов, подготовленных в 1992 г. для «дела КПСС» в Конституционном суде, была обнаружена ксерокопия подлинного письма Берия в ЦК ВКП(б) с предложением о расстреле 3.196 польских преступников. К сожалению, Ю.Н.Жукову не удалось тогда получить копию этого важнейшего документа. 

Одной из самых интересных документальных находок, сделанных участниками проекта «Правда о Катыни», является обнаружение независимым исследователем Г.Спаськовым в Российском государственном военном архиве двух рассекреченных оперативных сводок за 1941 г.  55-го полка войск НКВД по охране особо-важных объектов. Из содержания этих сводок частично прояснилась судьба примерно 6.000 военнопленных полицейских из Осташковского лагеря. Выяснилось, что в январе-феврале 1941 г. их перебросили в район Беломоро-Балтийского канала (предположительно, в Маткоженский исправительно-трудовой лагерь НКВД на строительство Маткоженской ГЭС), а в первых числах июля 1941 г., уже после начала ВОВ, - стали небольшими партиями конвоировать через Пудож в направлении Архангельска.

Также весьма интересной находкой следует признать циркуляр НКВД СССР №245сс от 18 сентября 1941 г. «О порядке освобождения польских граждан». Данный циркуляр доказывает, что амнистия 12 августа 1941 г. не была всеобщей и существовали контингенты польских граждан, вообще не подлежавшие освобождению – осужденные по «бытовым» статьям УК польские уголовники, родственники находившихся на нелегальном положении членов ОУН, провокаторы в польской компартии и комсомоле. Весьма ограниченно (лишь при наличии персонального заключения ГУГБ НКВД СССР о целесообразности освобождения) освобождались по амнистии от 12 августа 1941 г. осужденные за шпионаж и подследственные по статьям о шпионаже. Кроме того, в этом циркуляре  есть ссылки на три директивных письма НКВД от 19 августа 1941 г., имевших прямое отношение к «катынским» полякам – №429 «О порядке освобождения польских военнопленных» и №№430, 431 «О порядке освобождения польских граждан». С учетом свидетельства А.Богатикова, можно предположить, что одним из этих подзаконных актов НКВД могло было быть отсрочено до 1945 г. освобождение осужденных польских полицейских из Осташковского лагеря.

Доктор исторических наук Н.К.Петрова выявила в Государственном архиве РФ в фонде Совинформбюро поразительный документ – показания военнопленного немецкого унтер-офицера, участника расстрела польских офицеров в Катыни. В этих показаниях впервые называется номер немецкой части, непосредственно занимавшейся расстрелами в Катыни. В самое ближайшее время копия этого документа будет вывешена на сайте «Правды о Катыни» и документ будет введен в свободный научный оборот.

Собственное журналистское расследование истинных обстоятельств Катынского дела начала также редакция журнала «Международная жизнь». Поводом к этому расследованию послужила находка в Архиве внешней политике РФ неизвестных архивных документов 1945-46 гг., связанных с заявлением польского гражданина, работавшего осенью 1941 г. шофером в немецкой айнзатцкоманде, расстреливавшей поляков, русских и евреев в населенных пунктах вблизи Смоленска. Будучи в Германии после окончания войны, этот польский гражданин опознал двух офицеров-эсэсовцев из своей айнзатцкоманды и написал письмо в советское представительство с просьбой об их аресте. Данное обращение вызвало обширную переписку между внешнеполитическими ведомствами СССР и ПНР. В итоге советская сторона посоветовала автору письма обратиться в польскую дипломатическую миссию, поскольку в тот период расследованием Катынского дела занималась польская сторона и соответствующие документы хранились в Польше.

К настоящему времени на основании выявленных рассекреченных документов ГАРФ составлены списки советских вольнонаемных работников трех «лагерей особого назначения» под Смоленском, а на основании аналогичных документов РГВА – списки военнослужащих 2-й роты 136-го отдельного батальона конвойных войск НКВД, осуществлявших внешнюю охрану Катынского лагеря. В перспективе планируется провести изучение архивных личных дел указанных советских граждан и опрос их родственников с целью возможного получения информации о деталях Катынского дела.

Ближайшими направлениями работ по поиску архивных документов Катынского дела планируется исследования в несекретных фондах Архива внешней политики РФ, а также в фондах «Комиссии Бурденко» и Наркомата внутренних дел СССР в ГАРФе.

Кроме того, необходимо выяснить современные места хранения личных архивов Л.В.Котова и М.Э.Бурденко, в которых содержатся множество подлинных документов Катынского дела.

4. Исследование выявленных материалов.

К настоящему времени получено официальное экспертное заключение одного из самых авторитетных экспертов-криминалистов системы МВД РФ – Э.П.Молокова – по шрифтам пишущей машинки «письма Берии №794/Б». Согласно полученного заключения, первые три страницы письма напечатаны на одной пишущей машинке, а четвертая страница – на другой.  Позднее экспертом было установлено, что шрифт четвертой страницы встречается на ряде заведомо подлинных писем НКВД 1939-40 гг., а шрифты первых трёх страниц не встречаются ни в одном из выявленных к настоящему времени подлинных писем НКВД того периода.

Получен официальный ответ от начальника Управления архивных фондов и регистрации ФСБ РФ генерал-майора Христофорова о том, что подлинное письмо Л.П.Берия №794/б «О рассмотрении в особом порядке дел на военнопленных» было зарегистрировано секретариатом НКВД в книге исходящей корреспонденции 29 февраля 1940 г. В тексте сомнительного экземпляра «письма Берии №794/Б» фигурируют численные данные вечерней поверки 1 марта 1940 г., переданные в Москву лишь 3 марта 1940 г. Очевидно, что попасть в текст подлинного письма от 29 февраля данные от 3 марта не могли, следовательно широко известное «письмо Берии №794/Б» является поддельным.

Кроме того, выявлен факт изъятия из материалов Политбюро ЦК ВКП(б) всех документов по пункту №139 за 5 марта 1940 г. Предположительно, данным пунктом повестки дня Политбюро проходил вопрос о санкционировании направления в суды  и военные трибуналы с вероятным приговором к ВМН уголовно-следственных дел 3.196 преступников из числа граждан Польши.

Аналогичное изъятие выявлено в архивах ФСБ-КГБ по письму Л.П.Берия №789/б от 29 февраля 1940 г.  Предположительно, данное письмо содержало в себе предложение о расстреле 3.196 польских преступников, чья вина была установлена материалами следствия. 

Проанализировано содержание официальных документов с информацией о телефонном разговоре и.о. президента РФ В.В.Путина с президентом Польши Квасьневским, состоявшемся 12 апреля 2000 г. накануне посещения Катынского мемориала  супругой президента Польши г-жи Иоланты Квасьневской. В телефонном разговоре В.В.Путин сообщил об обнаружении в Катыни новых «польских» могил и о том, что в знак доброй воли российская сторона будет исследовать эти захоронения совместно с польскими представителями. 13 апреля 2000 г. Иоланта Квасьневская воздложила на эти захоронения цветы.

Удалось выяснить, что эти захоронения были случайно обнаружены в 1997 г. при проведении земляных работ. Они расположены вблизи водонапорной башни в 120 метрах от Днепра, за пределами территории ГМК «Катынь». По мнению местных рабочих, обнаруживших эти массовые могилы, данные захоронения не вскрывались ни немцами в 1943 г., ни комиссией Бурденко в 1944 г.

Недалеко от этих захоронений, на приусадебном участке одного из домов дачного поселка Козьи Горы, смоленскими «черными копателями» была обнаружена яма с обгоревшими чемоданами и вещмешками. Внутри находились прекрасно сохранившиеся предметы польского происхождения, включая документы, например, именной проездной билет одного из чиновников польского МВД на варшавский трамвай №25 на сентябрь 1939 г. Фамилию этого чиновника в билете прочитать не удалось, однако хорошо сохранившаяся  фотография владельца позволяет, при желании, провести его опознание. Среди найденных в яме вещей польских офицеров были обнаружены также артефакты немецкого происхождения, подтверждающие датировку катынского расстрела осенью 1941 г.– зажигалки с нацистской символикой, сигареты немецкого производства и т.д.

Участники проекта «Правда о Катыни» считают необходимым инициировать скорейшую официальную эксгумацию захоронения вблизи водонапорной башни в 120 м от берега Днепра с участием полномочных представителей Польши и Германии. Правовым основанием для такой эксгумации является факт обнаружения массового захоронения неизвестных лиц с признаками насильственной смерти.

 

	Выступления Стрыгина С.Э. на круглом столе «Катынь – правовые и политические аспекты» в Государственной Думе РФ 19 апреля 2010 года         2010-05-02 12:43 kprf.ru Тема моего выступления – краткая информация о современном состоянии независимого расследования истинных обстоятельств Катынского дела. Несколько слов об истории этого расследования. До 2005 г. независимое расследование истинных обстоятельств Катынского дела проводилось вне каких-либо официальных организационных форм, силами лишь отдельных энтузиастов-одиночек, - таких, как смоленский историк Леонид Котов, бывший член Смоленского обкома КПСС Эдуард Репин, заместитель редактора «Военно-исторического журнала» подполковник Сухинин, публицист Юрий Мухин и некоторых других. Их исследования катынской темы носили эпизодический характер, а результаты работ встречались брезгливым пренебрежением со стороны официальной исторической науки и высокомерным молчанием – со стороны средств массовой информации. Лишь изредка авторам удавалось публиковать отдельные работы в малотиражных специализированных изданиях типа «Военно-исторического журнала» или краеведческого альманаха «Край Смоленский», или же издавать небольшим тиражом за собственный счет, как это сделал Юрий Мухин со своей книгой «Катынский детектив». Однако даже эти единичные публикации, сумевшие преодолеть барьеры политической цензуры, вызвали огромный интерес у читателей и не позволили фальсифицированной версии катынского дела окончательно утвердиться в общественном мнении. С 2005 г. независимое расследование приобрело организационно-правовые формы международного Интернет-проекта «Правда о Катыни». Использование современных информационных возможностей Интернета позволило выйти на новый, качественно более высокий уровень расследования. Исследователи получили удобный источник информации по теме, возможность практически мгновенной публикации своих работ для целевой аудитории, а также постоянно действующую дискуссионную площадку для обмена мнениями и критического анализа  уже опубликованных материалов. Важно подчеркнуть, что в проекте «Правда о Катыни» могут принимать участие все заинтересованные лица, вне зависимости от их национальности, государственной принадлежности, политических взглядов, поддерживаемых ими исторических концепций или личной позиции по Катынскому делу. В настоящее время независимое расследование ведется в четырех основных направлениях: -                      выявление наиболее содержательных публикаций по Катынскому делу и размещение их в свободном доступе в Интернете; -                      поиск живых свидетелей и документирование их рассказов, выявление и размещение в свободном доступе ранее не публиковавшихся свидетельств; -                      поиск неизвестных или малоизвестных документов по теме и введение их в нормальный научный оборот; -                      обработка, исследование и критический анализ  выявленных материалов. Чтобы пояснить, как этот проект функционирует, я попытаюсь с помощью отдельных примеров обрисовать полученные результаты, чтобы все присутствующие, и, в первую очередь, уважаемые депутаты от фракции КПРФ могли их использовать в своей практической работе. Остановлюсь вкратце на наиболее важных и интересных результатах по первым двум направлениям. 1. Публикации (Интернет-сайты  katyn.ru  и  katynbooks.narod.ru ) На данный момент самым крупными достижениями «Правды о Катыни» по данному направлению деятельности можно считать перевод в электронный вид и публикацию в 2005 г. в свободном доступе на сайте «Правда о Катыни» документов «закрытого пакета №1» Политбюро ЦК КПСС по Катынскому делу. Не менее важным результатом мы считаем также перевод в электронный вид и последующее размещение в Интернете немецкого сборника 1943 г. «Amtliches material zum Massenmord von Katyn» («Официальные материалы о массовом убийстве в Катыни»), поскольку данная книга является раритетной, до недавнего времени хранилась в спецхранах в единичных экземплярах и весьма труднодоступна даже для профессиональных историков. Обе эти публикации привлекли пристальное внимание специалистов по Катынскому делу как у нас в стране, так и за рубежом. Из других публикаций на Интернет-ресурсах «Правда о Катыни», вызвавших большой интерес у читателей, следует отметить выложенные в открытый доступ сборники документов «Катынь. Пленники необъявленной войны» (М., 1999) и «Катынь. Март 1940-сентятябрь 2000 г.» (М., 2001), книгу Францишка Гаека «Катынские доказательства» (Прага, 1946 г.) (переведена участниками проекта на русский язык) и монографию Фрэнка Фокса «Глаз бога» (Вестчестер, 1999), содержащую уникальные трофейные материалы немецких аэрофотосъемок территории Козьих Гор и прилегающих районов 1941-44 гг. В планах редакции «Правды о Катыни» – публикация русского перевода «Официальных материалов массового убийства в Катыни», немецких материалов 1939-40 г. о «Бромбергской резне», немецкого сборника 1943 г. «Amtliches material zum Massenmord von Vinniza», сборника документов «Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. 1939-1941 гг.» и др. 2. Свидетельства Мы считаем, что в настоящее время это наиболее приоритетная задача нашего проекта. Свидетелей тех событий остались считанные единицы, они уходят из жизни один за другим. Сегодня вечером не позвонил, а когда позвонил через неделю – человек уже умер… Эдуарда Репина так упустили, упустили бывшего начальника Иркутского УКГБ полковника Александра Нестерова. Нестеров был очень информированным человеком в Катынском деле. В 1940 он работал начальником секретариата Калининского УНКВД, в 1948-51 г. - в должности заместителя начальника Смоленского УМГБ занимался на Смоленщине поисками и эксгумациями массовых могил жертв нацистов. Умер в декабре 2006 г. Вот несколько примеров наиболее содержательных свидетельств об истинных обстоятельствах Катынского дела, выявленных участниками независимого расследования: -Илья Кривой, 1921 г.р. В 1939-41 гг. курсант Смоленского стрелково-пулеметного училища.  Летом 1940 г. и в начале лета 1941 г. неоднократно встречал группы подконвойных польских офицеров и польских рядовых солдат на дорожным работах по ремонту Витебского шоссе в районе дер. Дубровенка и во время их перевозки по Витебскому шоссе на автомашинах в направлении Смоленска и обратно.  -Ксенофонт Агапов, 1922 г.р.  Бывший спектрометрист металлургического завода № 95 в Кунцево. С 31 октября по 26 ноября 1941 г. ехал из Москвы до г. Верхняя Салда Свердловской области в одном эвакуационном эшелоне вместе с примерно 80 пленными польскими офицерами, сумевшими уйти из лагеря под Смоленском. Пленные поляки были сильно истощены, поскольку, по их рассказам, около двух месяцев пешком выходили из района Смоленска за линию фронта в советский тыл. В результате трое польских офицеров за время пути от Москвы до Свердловской области умерли от голода и болезней, их трупы были сняты с поезда и захоронены где-то на пристанционных кладбищах. -Кристина Щирадловская-Пеца (Krystyna Szczyradłowska-Peca),  ~1927 г.р., дочь польского полковника Бронислава Щирадловского из «украинского» катынского списка. В мае 1946 года репатриировалась из СССР в Польшу. Во время длительной остановки поезда с репатриируемыми поляками вблизи станции Катынь посетила вместе с другими пассажирами эшелона раскопки большой братской могилы с телами расстрелянных польских офицеров, расположенной к северу(!) от железной дороги Смоленск-Орша. Напомню, что Козьи Горы находятся к югу от железной дороги, за Витебским шоссе. Смоленскими участниками проекта «Правда о Катыни» был выявлен живой свидетель, житель пос. Катынь, который, будучи подростком, наблюдал в мае 1946 г. эксгумацию этой могилы. По его словам, трупы после той эксгумации никуда не вывозили, а перезахоронили на прежнем месте. -Дарья Иванова, 1914 г.р.  В 1930-40 годах - работница Смоленского льнотреста. В 1943-46 гг. проживала вблизи смоленского льнозавода в пос. Серебрянка. Летом 1944 г. лично присутствовала при начале эксгумации массовой могилы польских военнослужащих, расстрелянных немцами в августе 1942 г. Могила располагалась рядом с северной обочиной Витебского шоссе в 1-1,5 км западнее льнозавода. По словам Д.Ивановой, трупы из этой могилы после эксгумации перевезли  и перезахоронили рядом с «общим большим захоронением на правом берегу Днепра» (так жители Серебрянки называли тогда урочище Козьи Горы). -Вацлав Пых (Wacław Pych), 1906 г.р. С 18 сентября 1939 г. по июль 1941 г. находился в советском плену. Содержался в Ровенском и Львовском лагерях для военнопленных, сотрудничал с лагерной администрацией. Весной 1940 г. был завербован НКВД. По его словам, летом 1941 г. после окончания конвоирования военнопленных поляков из Львовского лагеря в Старобельск, был командирован в польские офицерские лагеря под Смоленск для организации их эвакуации. Прибыл в лагерь №2-ОН за несколько часов до захвата его немецкими войсками. Вместе с другими польскими заключенными этого лагеря попал в немецкий плен. Через некоторое время был расстрелян немцами в Козьих Горах, но случайно остался жив, сумел выбраться из общей могилы и, несмотря на огнестрельное ранение головы, добрался до расположения советских войск. Служил в армии Андерса. Утверждает, что в 1944 г. в Италии польские контрразведчики застрелили как нежелательного свидетеля катынских событий его коллегу по лагерю №2-ОН Роланда Мерского, попытавшегося сообщить английским властям об обстоятельствах захвата немцами лагеря №2-ОН, и пытались убить самого Пыха. Показания В.Пыха требуют критического отношения, поскольку через несколько недоль после написания они были переписаны «задним числом», предположительно, с целью исключения из них имен конкретных сотрудников НКВД и фактов, выходящих за рамки версии «комиссии Бурденко» (письмо Пыха, к которому прилагался первоначальный вариант его показаний, датировано 6 февраля 1953 г.,  а подвергшиеся редактированию 12-страничные показания – датой 5 апреля 1953 г.). - Валентин Свидерский. Подростком пережил немецкую оккупацию. До войны увлекался филателией и, когда в 1943 г. немецкие оккупационные власти демонстрировали местным жителям пропагандистский фильм о Катыни, обратил внимание на попавший в кадр почтовый конверт, найденный в кармане трупа одного из польских офицеров, якобы расстрелянных весной  1940 г.  На конверт этого письма была наклеена юбилейная почтовая марка, выпущенная в ноябре 1940 г. к 20-летию штурма Перекопа Красной Армией. Рассказал о данном факте своим друзьям и знакомым, вместе с которыми потом много раз ходил на показы этого фильма, внимательно рассматривая вместе с ними марку и  обсуждая увиденное. Слух о марке широко распространился среди местных жителей и стал известен немецкой полиции, после чего показы пропагандистских фильмов о Катыни сразу же прекратили. - Александр Богатиков. В 1943 г. отбывал наказание в исправительно-трудовом лагере НКВД на Дальнем Востоке. По его словам вместе с ним в этом же исправительно-трудовом лагере сидел поляк из Осташковского лагеря для военнопленных, рассказавший, как в начале 1940 г. среди поляков в Осташкове отбирали специалистов по радиоделу, а остальных отправили в Мурманск. - Нина Воеводская, 1927 г.р.  В 1940-е годы проживала в пос. Катынь Смоленской области. В апреле 1940 г. наблюдала на станции Гнёздово эшелон из 15 тюремных вагонов с польскими военнопленными, улыбавшимися и махавшими ей рукой из-за зарешеченных окон. Весной 1943 года лично видела на улице в дер. Борок огромные металлические чаны, в которых местные жители под руководством немцев вываривали на кострах кости расстрелянных польских офицеров. По её словам, найденные на трупах предметы и личные вещи в Борке складывали не в бумажные конверты, как в Козьих Горах, а в небольшие деревянные ящички с надписями на немецком языке. По словам Н.Воеводской, тела возили в дер. Борок из Козьих Гор на телегах. Трупы были хорошо сохранившимися, одежда целой, сукно не разложилось, особой белизной поражали шарфы на шее погибших. - Теофил Рубасиньский (Teofil Rubasiński), 1922 г.г. В настоящее время считается в Польше первооткрывателем катынских могил. В 1941-42 г. служил кузнецом в немецком ремонтно-восстановительном поезде №2005 («Bauzyg 2005»), дислоцировавшемся в Смоленской области недалеко от станции Гнёздово. В конце марта 1942 г. к работавшим в поезде полякам подошла местная жительница и сообщила, что в Козьих Горах захоронены 3.500 расстрелянных польских офицеров. Беседой поляков с местной жительницей заинтересовался немец, вместе с которым они работали. Велел полякам перевести содержание разговора на немецкий язык, после чего поспешил их успокоить, заявив, что рассказ местной польки о расстрелянных польских офицерах - это «ерунда» и что:  «Ваши офицеры сидят в немецких офлагах и вернутся домой, когда кончится война». В качестве доказательства своей правоты женщина на следующий день принесла полякам офицерскую фуражку подпоручика пехоты по фамилии Качмарек (Kaczmarek) из Владимира-Волынского. Эту фуражку поляки отдали начальнику поезда немцу Заунеру, который отнес её в штаб немецких железнодорожных войск на станции Гнёздово. Заунер вернулся из Гнёздово с информацией, что на самом деле это Советы возили оттуда заключенных на расстрел в лес. Часть поляков, работавших в «Bauzyg 2005»,  в виновность СССР не поверила и из-за этого между поляками даже начались ссоры. Рубасиньский и Ваховяк (еще один поляк из этого поезда) в ближайший выходной день взяли лопаты и кирку и пошли искать трупы. Указанная местной жительницей территория была огорожена, но со стороны Гнёздово Рубасиньскому и его коллегам удалось проникнуть за ограждение. На огороженной территории они почти сразу наткнулись на хорошо заметную четырехугольную насыпь, оказавшуюся братской могилой. В этой могиле на небольшой глубине лежали трупы, но не польские, а в каких-то других мундирах. Рубасиньский и его спутники по каким-то признакам пришли к выводу, что там были захоронены румыны, латыши и эстонцы. Вышли из леса обратно и встретили местного жителя Парфена Киселева, который за сигарету показал им "польскую" могилу, находившуюся на огороженной территории примерно в 800 метрах от "румыно-латышско-эстонской". Показанная Киселевым "польская" могила была больше по площади и тоже возвышалась над окружающей местностью. Земля на "польской" могиле ещё не до конца оттаяла - пришлось воспользоваться киркой. Трупы и здесь лежали вблизи поверхности - буквально через пару ударов киркой наткнулись на тела польского майора и капитана. Рубасиньского удивило, что мундиры и знаки различия на трупах польских офицеров были "в очень хорошем состоянии". - Лазарь Каганович, 1893 г.р. Член Политбюро ЦК ВКП(б) с 1930 по 1952 г., член Президиума ЦК КПСС с 1952 по 1957 г. В 1985 г. рассказал военному историку А.Н.Колеснику об истинном количестве польских граждан (3.196 чел.), направление уголовных дел которых в советские суды и военные трибуналы с вероятным приговором к ВМН весной 1940 г. было санкционировано решением Политбюро. Также сообщил, что большинство расстрелянных в Катыни польских граждан были не поляками, а польскими этническими евреями, привезенными немцами под Смоленск с территории генерал-губернаторства. - Михаил Горбачев, 1931 г.р.  Генеральный секретарь ЦК КПСС с 11 марта 1985 по 23 августа 1991 г. Написал в своих официальных мемуарах «Жизнь и реформа» и неоднократно повторял позднее в публичных интервью, что впервые увидел документы «закрытого пакета №1» о расстреле польских граждан лишь в декабре 1991 г. По его словам, до декабря 1991 г. в «закрытом пакете» Политбюро ЦК КПСС по Катыни лежали совсем другие документы, подтверждающие виновность немецкой стороны в катынском расстреле. В ближайшей перспективе участники проекта «Правда о Катыни» намерены продолжать уделять особое внимание поиску живых свидетелей Катынского дела и документированию их показаний, поскольку через несколько лет проводить эту работу будет уже не с кем. Участники проекта «Правда о Катыни» обращаются ко всем читателям с просьбой присылать в редакцию любые свидетельства и рассказы очевидцев о Катынском деле, а также любую другую содержательную информацию об этом деле.

 

	Катынская трагедия: доказательств виновности немецкой (гитлеровской) стороны становится все больше         2010-04-28 23:06 Kprf.ru. Алексей Брагин. В Москве состоялась пресс-конференция специалистов, длительное время занимающихся катынской проблематикой. В пресс-конференции приняли участие депутат Госдумы В.И. Илюхин, доктор исторических наук А.Н. Колесник, профессор истории А.Ю. Плотников, писатель Ю.И. Мухин, историк С.Э. Стрыгин, доктор исторических наук Ю.Н. Жуков. Вниманию журналистов были представлены новые доказательства виновности немецкой (гитлеровской) стороны в массовом расстреле польских военнослужащих.   Разговор получился обстоятельный, вниманию журналистов были представлены убедительные свидетельства, что к расстрелу польских военнослужащих все-таки были причастны немецкие фашисты, а не сотрудники НКВД. В.И. Илюхин рассказал, что 19 апреля в Госдуме состоялось заседание «круглого стола», организованного фракцией КПРФ, посвященного катынской теме. По итогам круглого стола его участники пришли к выводу, что расстреливали поляков немцы, а не русские. Было написано письмо и отправлено президенту РФ Д.А. Медведеву. В этом письме участники «круглого стола» положительно оценили сдержанную позицию Д.А. Медведева по катынскому вопросу и выразили неудовлетворение позицией В.В. Путина, который сделал поспешные выводы, что  эти расстрелы – дело рук сотрудников НКВД. В.И. Илюхин заметил, что расследование, которое проводилось раньше, не выдерживает никакой критики. Следствие велось с грубыми процессуальными нарушениями. Весьма примечательный факт, что группа российских следователей в ходе их работы неоднократно приглашалась польской стороной на фуршеты, позднее всех их отметили польскими наградами. Комиссия академика Бурденко в 40-е годы исследовала более 900 трупов, немцы (если верить, их данным, около 4000 трупов), и уже в наше время было поднято около 1000 трупов. Примерно получается около 6000 трупов. Откуда же взялись 21700 трупов, о которых сегодня заявляют польские власти? Доктор исторических наук Ю.Н. Жуков считает, что надо рассматривать факты в их взаимосвязи. Так Геббельс развязал свистопляску вокруг Катыни сразу после разгрома немцев под Сталинградом. Для того, чтобы снять тяжесть траура, объявленного в Германии в связи со Сталинградским разгромом. Показать немцам, что будет с ними, если они попадут в плен к большевикам. Не понятно, зачем в 1940-м году надо было свозить пленных поляков со всей России, чтобы потом их расстрелять в Катыни? А что их нельзя было расстрелять на месте? В феврале 1943 года, как известно, Гитлер приезжал в Смоленск, где он останавливался в специальном бункере. Как известно, такие бункеры строили военнопленные, потом они расстреливались. Такая практика гитлеровцев известна. Так что вероятно предположение, что военнопленные поляки принимали участие в строительстве гитлеровского бункера, а потом их расстреляли. Есть серьезные разночтения в цифрах. Известно, что в 1939 году в плен нашими войсками было взято около 150 тысяч польских военнослужащих. Из них 42 тыс. оправили обратно в Польшу (на территорию, оккупированную немцами), еще 42 тыс. были отпущены на территории, занятой советскими войсками. Семьдесят три тысячи поляков было в польской Армии Андерса. Еще на нашей территории формировалась дивизия Т. Костюшко, потом она реорганизовалась в первую польскую армию. Откуда же взялась еще 21 тыс. поляков, которых якобы расстреляли русские? Не понятно, зачем надо было расстреливать в мирное время поляков из немецких пистолетов системы «Вальтер»? Это сколько же надо времени, чтобы из пистолета расстрелять 21тыс. человек! Писатель Ю.И. Мухин напомнил, что Геббельс строил свою катынскую версию на антисемитизме (что поляков расстреляли «евреи-большевики»). Когда эта тема начала гитлеровцами раскручиваться, тут же начали уничтожать варшавское гетто евреев. Профессор истории А.Ю. Плотников сообщил, что много свидетельств того, что польских военнослужащих видели в районе Катыни после марта 1940 года (когда их якобы расстреляли русские), поляки строили дорогу. Опять же место, где произошел расстрел, до войны служило местом отдыха для горожан. Там были дачи, устраивались пикники. Место захоронения находится всего в 200 метров от шоссе. Невозможно в мирное время произвести массовые расстрелы в таком оживленном месте. Да и зачем? Да и не было за всю историю СССР случаев массового расстрела иностранных военнопленных. Это абсурд. Доктор исторических наук А.Н. Колесник в свое время общался с известным советским деятелем Л.М. Кагановичем.  Тот вспоминал, что по решению советских судов перед войной было расстреляно около 3 тыс. польских военных преступников. Но ведь не 21 тыс., как заявляет Польша. Опять же не надо забывать, что в 20-е годы в Польше погибли около 90 тыс. российских военнопленных. Почему их сбрасывают со счетов? Историк С.Э. Стрыгин уже несколько лет ведет независимое расследование катынского дела, он говорит, что расследование затруднено в связи с тем, что госархивы не хотят рассекретить документы. Они передавались польской стороне, опубликованы, но подлинников никто не видел. Большие сомнения вызывает записка Берии, которая, как недавно выяснили эксперты, почему-то была напечатана на двух  печатных машинках. Предполагается, что эти документы были сфальсифицированы позднее. В завершении пресс-концеренции ее участники пришли к единому мнению, что необходимо возобновить расследование этого дела и довести его до суда. Чтобы поставить в нем окончательную точку.   P.S. Когда уже завершилась пресс-конференция,  в сети Интернет появилась информация, что Госархив рассекретил часть документов по Катыни и уверяет всех в их подлинности. Сообщение это появилось не раньше, не позже, а именно сразу после пресс-конференции, поэтому ее участники эту новость никак не прокомментировали. Акт о рассекречивании документов подписал Д.А. Медведев.

 

В.И.Илюхин: Катынь, Путин и психологичееская война против России

---

2010-02-06 00:03
Максим Хрусталев
KMnews

Премьер-министр России Владимир Путин в телефонной беседе пригласил сегодня своего польского коллегу Дональда Туска посетить Катынский Мемориал в окрестностях Смоленска. Дональд Туск приглашение Путина принял, сообщает пресс-служба правительства Россия.

Польша, как известно, собирается торжественно отметить в апреле текущего года 70-летний юбилей «Катынской трагедии». О склонности поляков постоянно отмечать юбилеи своих бесчисленных национальных катастроф КМ.RU рассказывал уже неоднократно. Не совсем понятно только, зачем российскому руководству участвовать в этих игрищах, однозначно носящих русофобский характер, да еще предоставлять свои же территории под эти юбилейные мероприятия. В конце концов, даже если этих пресловутых польских офицеров действительно когда-то расстрелял в Катыни НКВД (что далеко не факт), что, правительство современной России заставляет быть соучастником русофобских польских торжеств?
Достаточно развернутое объяснение представил нам заместитель председателя Комитета по безопасности Государственной Думы Виктор Илюхин. «Очерняя СССР и социализм, она уводит народ от настоящего»,— заявляет он. «Катынская трагедия — яркое тому подтверждение. Поляки никогда бы не навязывали так дерзко свою версию – расстрел польских офицеров Советами, если бы не находили себе помощников и адвокатов внутри нашей страны. При Горбачеве, при Ельцине и после его правления Россия оказалась слишком ослабленной, перед всеми кающейся даже в том, чего она не совершала. Поэтому на Западе решили, что нам можно предъявить претензии по возмещению ущерба даже в миллион долларов США за каждого расстрелянного поляка (а их насчитали более двадцати тысяч). Вменить подобный иск Германии, союзнику по НАТО, Польше было «неудобно». А России можно, там к ревизии истории за последние годы уже привыкли.

Эти опасения я высказывал давно,— рассказывал Илюхин,— еще в бытность работы начальником Управления Генеральной прокуратуры Союза ССР по надзору за исполнением законов о государственной безопасности. В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века катынская история получила новый импульс с подачи небезызвестного А.Н.Яковлева и его окружения. Бывший президент СССР М.Горбачев прочно занял место рядом с фальсификаторами истории. Более того, он принес публичные извинения польской стороне.
1991 год. Генпрокуратура Союза ССР принимает польскую делегации во главе с послом Польши в СССР. Я был участником этого события. В поведении поляков, особенно в претензиях к нам, сквозило явное высокомерие, доходящее порой до цинизма. На мой вопрос о причинах столь жестких требований в связи с новым расследованием событий в Катыни было заявлено: «Мы хотим правды». «Но правда, объективная правда, – возразил я, – давно установлена следствием, проведенным еще в 1944 году». Тут же последовало возражение, что эта правда их не устраивает. Им нужна была «своя» правда, чтобы шантажировать СССР, Россию и ставить вопрос – он главный – о выплате нами огромной компенсации Польше.

Катынское дело в течение десятилетий считалось совершенно ясным. Раздутые в 1943 году геббельсовской пропагандой россказни о «злодеянии большевиков» повсюду были восприняты так, как того заслуживали – фальшивка, коварно задуманная и исполненная фашистская провокация. Единственным, кто ее поддержал, было марионеточное «польское правительство» в изгнании, находившееся в Англии.

Отчет советской комиссии во главе с президентом Академии медицинских наук Н.Бурденко по расследованию преступлений фашистов на советской территории внес в вопрос полную ясность. Операцию по якобы уничтожению оказавшихся в советском плену польских офицеров после возвращения Советскому Союзу Красной Армией Западной Белоруссии и Западной Украины совершили сами немцы. Это произошло в захваченной гитлеровцами Смоленской области, чтобы затем приписать зверства советскому НКВД. Такой вывод никто даже не пытался опровергнуть, пока существовал СССР и были живы свидетели преступления в Катыни.

Зато после прихода к власти Горбачева и последующего разрушения Советского Союза польские, а затем и доморощенные антикоммунисты раздули катынскую провокацию до вселенского масштаба. Все советские доводы были отброшены, все геббельсовские объявлены правдивыми. Российские президенты тоже извинялись перед польскими властями, тем самым поддержав Геббельса, о чем он, конечно, и мечтать не мог. В их бедные головы не пришло простейшего контраргумента: прежде чем нам ставить в вину катынский расстрел, пусть ясновельможные паны покаются и извинятся за истребление в 1920–1921 годах в Польше десятков тысяч (по разным источникам — от 40 до 80) советских военнопленных.
Как бы то ни было, но российской стороной извинения принесены, уголовное дело по Катыни прекращено в связи со смертью обвиняемых – бывших руководителей Советского Союза. Главная военная прокуратура вынесла по делу вердикт 21 сентября 2004 года. Официально объявлено: «По результатам проведенного в течение 14 лет расследования данного уголовного дела», что уже вызывает сомнения в его объективности: расстрел 21 857 граждан Польши (14 552 военнопленных из трех спецлагерей НКВД СССР и 7305 заключенных из тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии) датирован апрелем – маем 1940 года. Виновными в совершении катынского преступления признаны члены Политбюро ЦК ВКП (б), руководители Народного Комиссариата внутренних дел СССР периода 1940 года и непосредственные исполнители из числа сотрудников НКВД СССР.

Казалось бы, заклятым друзьям России в Польше пора бы и успокоиться. Но нет, Институтом национальной памяти в Варшаве вынесено постановление о начале самостоятельного расследования обстоятельств катынского дела. Тут все ясно. Как нынешние российские власти стремятся свести великую советскую историю к репрессиям, так в Польше хотят развеять благодарную память польского народа, спасенного Советским Союзом от физического уничтожения, спекуляциями на катынской трагедии.

Опровергнуть выводы советской комиссии 1944 года можно только в судебном порядке. А самым главным аргументом в их несостоятельности могла бы стать та же эксгумация, с исследованием останков каждого трупа и сопутствующих материалов. А это в Главной военной прокуратуре не удосужились сделать, видимо, понимая невозможность опровергнуть выводы исследования комиссии Н.Бурденко. ГВП ограничила свое расследование фактически сбором различных документов, не очень-то беспокоясь об их подлинности, фальсификацией с учетом меняющейся политической конъюнктуры. Следовательно, тяжкие обвинения в адрес СССР в связи с расстрелами поляков в Катыни зависают в воздухе и по своей сути представляют мнение определенных антисоветских и антирусских кругов.

Единственными документами, на которые они опираются, являются «вдруг обнаруженные» в горбачевские времена записка Л.Берии и два решения ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 года о ликвидации находящихся в тюрьмах и лагерях бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов и тюремщиков. Будь они достоверными, Н.Хрущев неизбежно воспользовался бы ими, когда развенчивал так называемый культ личности И.Сталина. А если эти и другие документы и достоверны, то где гарантия, что распоряжения, обозначенные там, исполнены? И как исполнены? Утвердительный ответ на вполне очевидный и правомерный вопрос может дать только повторная эксгумация. Но ее, как уже отмечалось, не проводили. Уже одно это перечеркивает выводы Главной военной прокуратуры, а извинения президентов видятся ничтожными и оскорбительными для нашего народа.

В подлинности упомянутых материалов давно высказывались сомнения. Исследователи указывали на ряд мелких деталей их оформления, подчистки, невозможные в проходивших тогда через Общий отдел ЦК документах.
В.Жухрай, писатель, доктор исторических наук, отмечает, что изготовление и внедрение фальшивок такого рода входит в методику работы английской разведки. Там работают прекрасные специалисты, оснащенные самой совершенной техникой. Он считает, что данные фальшивки были помещены в партийные архивы зарубежной агентурой в смутное после смерти И.Сталина время.

Многозначительная деталь. Все предшествующие годы документы по Катыни хранились в Особом секторе Общего отдела ЦК в запечатанном пакете. Он вскрывался только два раза – Ю.Андроповым и М.Горбачевым, затем был вновь запечатан. И вот к В.Болдину в бытность его заведующим Общим отделом, еще до прихода Ельцина к власти, является корреспондент газеты «Вашингтон пост» и предъявляет на предмет комментариев эти самые документы. Получить их он мог лишь у изготовителей.

Такого рода сомнения может подтвердить или опровергнуть только серьезная экспертиза. Вот, к примеру, что обнаружила группа сотрудников Государственного архива по катынскому делу в 2005 году. Они отмечают, что в архивном экземпляре выписки из протокола Политбюро от 5 марта 1940 года, касающегося судьбы польских офицеров, направленной бывшему руководителю КГБ СССР А.Шелепину 27 февраля 1959 года, присутствуют грубые подчистки исходного текста, исправления и допечатки текста на пишущей машинке с другим шрифтом. По их мнению, сотрудники архива Политбюро, скорее всего, использовали старую выписку, предназначавшуюся другому лицу, исправив фамилию адресата и дату отсылки. А дальше — еще больше. Они высказывают версию, что, возможно, подчищенная выписка оставалась в архиве как контрольная копия, а Шелепину посылался экземпляр без поправок. Но в таком важнейшем для России вопросе не должно быть предположений, их не устранила и Главная военная прокуратура.

Исследователи обращают внимание на то, что в упомянутой выше записке Л.Берии, на которой стоит дата «5 марта 1940 года», на самом деле на бланке нет числа «5». Архивисты опять заявляют, что отсутствие числа на бланке можно объяснить технической ошибкой секретариата Л.Берии. К сожалению, таких ошибок, неточностей в документах слишком много, чтобы верить в их подлинность без проведения комплексной экспертизы. Тем более она необходима, ибо к катынскому делу приложил в свое время руку ярый антисоветчик и антикоммунист бывший член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев.

22 сентября 1943 года Николай Бурденко сообщил Вячеславу Молотову, что методы расстрела советских граждан в Орле были идентичны способу казни польских офицеров, описанному в немецких публикациях.
13 января 1944 года на первом заседании Специальной комиссии, проходившем в здании Нейрохирургического института в Москве, Бурденко заявил: «Центр тяжести работы нашей комиссии лежит в установлении сроков и методов убийств… Методы убийства тождественны со способами убийств, которые я нашел в Орле и которые были обнаружены в Смоленске. Кроме того, у меня есть данные об убийстве психических больных в Воронеже в количестве 700 человек. Психические больные были уничтожены в течение 5 часов таким же методом. Все эти способы убийств изобличают немецкие руки, я это со временем докажу».